Ленон и Гаузен: Два клевых чужака
Шрифт:
— Я запущу в него булдыганом! — с мрачной решимостью прошептал Ленон, но в темноте не смог нашарить ни одного мало-мальски приличного камня. Попадались либо слишком мелкие, либо такие, какие бы он не смог поднять даже обеими руками. Наконец он нащупал подходящий снаряд, но волнение и неопытность в этом деле не могли не подвести юношу в его недобром начинании. Неумело подброшенный камень упал всего лишь в паре метров от метателя и настолько тихо шмякнулся об землю, что злоумышленник даже не подумал оборачиваться.
Тогда во все еще неостывшую голову
— Стой! — закричал Ленон, и Гаузен обернулся. Юный велит посмотрел на бывшего журналиста, и его лицо расплылось в улыбке:
— Стой, а не то что? Ты ИСЧЕРПАЕШЬ мое терпение, и я взорвусь?
Только сейчас Ленон заметил, что по ошибке вместо лезвия перочинного ножика он выкинул ложку. Стоя на расстоянии швабры от Гаузена, смущенный юноша подумал, что хулиган не видит в нем серьезного противника, и решил испробовать другой подход:
— Тогда я убегу и позову на помощь!
— Надо переубедить этого местного дурачка, а то он подозревает меня неизвестно в чем, и, самое главное, неизвестно чего может предпринять, — подумал Гаузен, которому не хотелось в тюрьму обратно.
— Послушай, ты, наверное, думал, что я тут на уток охочусь? Ты ошибаешься! Я… орнитолог! — вспомнил мудреное слово Гаузен и обезоруживающе улыбнулся. — И просто хотел отрезать одно перышко себе в коллекцию.
Ленон, немного успокоившись, убрал нож, но все еще взирал на пришельца с недоверием. Безработный юноша подумал, что в таком юном возрасте в науку идут только вундеркинды. Тогда, вспомнив какие только можно ученые слова, Гаузен пожелал объясниться поподробней:
— Я тут на конференцию поехал и со мной небольшой Конфуций случился, — снова спутал слова Гаузен, хотя теперь такое случалось с ним все реже и реже.
— Конфуз, что ли? — поправил Ленон.
— Ну да, несчастье, — подтвердил Гаузен.
— А вы, наверное, иностранец? — сделал вывод Ленон.
— Иностранец? Конечно иностранец! — согласился Гаузен.
— Хотел бы я попасть на эту конференцию, взять интервью, послушать лекции… Я ведь журналист.
Услышав эти слова, Гаузен напрягся, испугавшись скорого разоблачения.
— Но я не могу. Меня с работы выгнали, — сокрушенно пожаловался Ленон.
— Это еще что! — посочувствовал Гаузен. — Откуда меня только не выгоняли! Выгоняли много раз, но ни разу, к счастью, не догоняли. А теперь вот я совсем отстал от обоза, то есть… — Гаузен поморщился, вспоминая сложное и малопонятное для него слово, — то есть от поезда. И идти некуда. Слушай, а ты не видел мою… коллегу. Она тоже потерялась.
— А как ее имя? — спросил Ленон, которому опять подумалось о Руфи.
— Ее зовут Лин. Может, еще Фелиндия. Мы прибыли сюда вместе, но не заметили, как потеряли друг друга
Ленон поразмыслил немного, но не мог вспомнить ни одну девушку с похожим именем, особенно за последнее время:
— Может быть, Селин Дион? О ее концерте у нас можно только мечтать.
— Она такая светловолосая. В белой рубашке, бежевых штанах, может быть, зеленом плаще… Если она его не сняла… — продолжил рассказывать Гаузен, в надежде, что незнакомец как-то сможет ему помочь. Юноша так увлекся, что начал рассказывать детали, которые вряд ли пригодились бы для опознания:
— Раньше я думал, что она была слишком строга ко мне, но теперь понимаю, что я был полным дураком, а она была всегда права. Ведь она такая умная, но не зануда. Она красива, но не заносчива. Она, конечно, очень ловкая, даже на лошади ездит, и может за себя постоять, но ей тоже нужна защита, понимаешь… Как, там, говоришь, тебя? — разоткровенничался Гаузен и поймал себя на мысли, что даже не знает, как зовут собеседника.
— Ленон, — представился тот.
— Гаузен, — назвал в ответ свое имя велит.
Трогательное признание Гаузена вызвало чувство сострадания у Ленона, тоже с недавних пор тяжело переживавшего потерю. Но он не знал, как помочь своему новому знакомому.
— Можно обратиться в милицию, — смущенно посоветовал Ленон.
— Уже обращался, — вздохнул Гаузен, оставив подробности при себе.
— Я могу проводить в гостиницу, где можно будет переночевать. Но нужен паспорт, — предложил Ленон.
— Пас-спорт? Это типо волейбола что ли? — подумал Гаузен, тщетно вспоминая значение этого слова. Ему почему-то представилось перебрасывание мяча группой лиц, показавшееся ему довольно бессмысленным в данных обстоятельствах занятием.
— Ну, или какие-нибудь документы, удостоверяющие личность, — прибавил Ленон, видя замешательство собеседника.
— Нету! Потерялись, — обреченно покачал головой Гаузен.
С тяжелым сердцем Ленон подумал, что пускай сам пропадет, но хотя бы хорошему человеку поможет.
— Я знаю квартиру, где недавно комната освободилась, — нерешительно начал Ленон, подумав, что хозяйка квартиры, где он жил, с радостью примет ученого человека. — Наверное, можно будет устроить на проживание…
— Отлично! — не дал докончить фразу Гаузен Ленону. — Я совсем не обременю. Мои пожитки — игла да нитки, как говаривала моя знакомая портниха. Да и вообще я аккуратный постоялец, грязи и мусора не выношу…
— Мусор выносить придется хотя бы два раза в неделю, — проинформировал Ленон. — Нам пора идти, а не то уже совсем поздно будет и Антонина Казимировна ляжет спать.
Тут Гаузену показалось, будто он слышал это имя, но он не мог вспомнить, где и когда, и его мысли быстро переключились в другую сторону:
— Постой! Нам придется иметь дело с леди?
Ленон неопределенно пожал плечами, не зная, подходит ли слово «леди» в данной ситуации.
— А какого характера леди? — не отставал Гаузен.