Леонид Утёсов
Шрифт:
Стиль «живых газет» оказался созвучным настроениям времени, и подобные номера все чаще и чаще стали появляться на эстраде. Постепенно они видоизменялись, росло количество их участников, менялся стиль исполнения – куплеты заменялись коллективной декламацией, а танцы – ритмическими движениями спортивного характера. Вскоре появилась и своя униформа – синие рубахи, заправленные в комбинезоны. За новым жанром закрепилось название «Синяя блуза». Обрастая традициями и штампами, этот жанр просуществовал на эстраде довольно долго.
Продолжая числиться в «Теревсате», Утесов все чаще и чаще выступал в саду «Эрмитаж» или на других площадках, которых в годы нэпа было очень много. Несмотря на успех у
В воспоминаниях Виктора Ардова сохранился рассказ о работе Утесова в те годы: «Биографию артиста, особенности его редчайшего таланта описывали и сегодня будут описывать критики и искусствоведы, авторы, композиторы и режиссеры, зрители и слушатели. А мне хочется припомнить кое-какие эпизоды из творческой жизни Л. О. Утесова, с которым я познакомился в мае 1921 года. И был мне самому 21 год. Служил я в прозаическом учреждении, которое называлось Московским продовольственным комитетом. К октябрьским праздникам мы решили устроить концерт. Привезти артистов было поручено Игнатию Сергеевичу Зону, бывшему владельцу театра оперетты на Триумфальной площади. После революции многие бывшие директора и владельцы театров, если они не удрали за границу, работали в советской системе на разных должностях.
Игнатий Сергеевич составил для нас программу. Перед самым концертом он мне сказал:
– Вот посмотрите: я договорился с молодым артистом, который только что приехал из Одессы. Очень способный. Я уверен, что он понравится. Фамилия его Утесов…
И воистину, несмотря на богатый репертуар концерта, Утесов произвел на зал огромное впечатление. Тогда он исполнял «Одесские рассказы» – сравнительно короткие юморески, состоявшие из диалога между несколькими персонажами. Исполнение было блестящим. Удивительно неожиданные интонации, темперамент в спорах персонажей, абсолютное бытовое правдоподобие, соединенные с почти балетной пластичностью…»
В эти годы Утесов познакомился с Всеволодом Эмильевичем Мейерхольдом. Леонид Осипович приехал в Москву в шикарном сером френче, галифе с кожаными леями, в крагах и кожаной фуражке. Он выглядел весьма импозантно, и поэтому первое время знакомые водили его по разным домам и выдавали за иностранного гостя – актера или офицера, который перешел на сторону красных. Когда оказалось, что в одном доме будет и Мейерхольд, Леониду Осиповичу предложили выдать себя за английского режиссера. Их познакомили, и Мейерхольд сразу же заинтересовался Утесовым в роли англичанина. Всеволод Эмильевич говорил на немецком, а Утесов отвечал немецкими или русскими восклицаниями с английским произношением. Таким странным образом они довольно долго общались: Мейерхольд рисовал схемы, рассказывал о своих постановках, а Утесов одобрительно кивал головой и важно произносил: «Yes». Наконец Леонид Осипович не выдержал и сказал: «Хватит валять дурака! Никакой я не режиссер и не англичанин, я актер из Одессы. Моя фамилия Утесов…» Мейерхольд на миг растерялся, услышав русскую речь, а потом весело рассмеялся.
У них были хорошие отношения. Леонид Осипович однажды даже попросил Мейерхольда поставить ему программу с джазом.
– Хорошо, – сказал Мейерхольд, – я поставлю вам программу в цирке. Представьте себе красный бархат барьера. Желтый песок арены. На арену выходят музыканты. Сколько их у вас?
– Семнадцать.
– …Семнадцать белых клоунов. В разноцветных колпачках, вроде небольшой сахарной головы. В разного цвета костюмах с блестками. Шикарные, элегантные, красивые,
Утесову все понравилось, но от программы он отказался. Сказал, что работает на эстраде и клоуном становиться не собирается. «Наверно, я напрасно струсил», – позже признавался Леонид Осипович.
Выступал Утесов и в Театре оперетты, созданном в 1921 го ду при ресторане «Славянский базар». Там работали многие талантливые актеры, например Игорь Ильинский. За короткий период – сначала в Москве, а потом в Петрограде – Утесов сыграл десятки ролей в опереттах, но настоящим опереточным вокалистом никогда не был, арии, а порой и куплеты в опереттах Легара и Кальмана он скорее проговаривал, а не пел. И все же зрители с удовольствием воспринимали Утесова в оперетте.
В одном из номеров журнала «Рампа» Борис Глубоковский писал: «Кто с бешеным темпераментом держит в напряжении зрительный зал? Кто заставляет хохотать до слез мрачных москвичей? Кто срывает среди действия четкие и дружные хлопки? Л. Утесов. Каков характер его дарования? Кого играет Утесов? Ну, конечно, всегда Утесова. Это Утесов может закружиться в акробатическом пируэте. Это Утесов может под гитару сымитировать любого цыганского певца; это Утесов конферирует – всюду фигляр в лучшем и прекрасном понимании этого слова. И для Утесова нет больше горя, чем холодность публики».
В 1922 году Леонид Осипович решил в очередной раз резко изменить свою жизнь. Вероятно, это было связано с любовной драмой, едва не разрушившей его семью. В «Эрмитаже» он исполнял дуэты из оперетт вместе с замечательной актрисой Казимирой Невяровской. Через много десятилетий, беседуя с Глебом Александровичем Скороходовым, Утесов задумчиво скажет: «Какая она изумительная была женщина!» О красоте и необыкновенном артистизме Невяровской по Москве ходили легенды. Многие ее называли московской Верой Холодной.
Казимира Феликсовна Невяровская родилась в 1893 году в Варшаве, получила музыкальное образование и играла в местном театре оперетты до 1915 года, пока вместе с частью труппы ей не пришлось бежать от наступавших немецких войск в Москву, а затем в Петроград. В 1918 году Невяровская вернулась в Москву и выступала в «Эрмитаже», откуда вместе с Утесовым перешла в «Славянский базар». Она пела главные партии в «Сильве», «Веселой вдове», «Графе Люксембурге», «Прекрасной Елене». Говорили, что среди ее поклонников был сам Станиславский.
Казимира Феликсовна полюбила Утесова, и он ответил ей взаимностью. Артист был настолько ею увлечен, что ушел из дома. Это был первый случай в жизни Леонида Осиповича, когда он ушел не только от Елены Осиповны, но и от шестилетней дочери. И хотя Невяровская со всей страстью влюбленной женщины пыталась удержать Утесова, со временем он все-таки вернулся в семью.
Утесов рассказывал далеко не обо всех своих влюбленностях, но о Невяровской он вспоминал: «Я безумно увлекся нашей примадонной. Увлекся настолько, что несколько ночей не приходил домой, чего раньше со мной не случалось…» Он даже с юмором говорил, что «…две женщины жонглировали мной, как мячиком. Моя жена периодически звонила Невяровской и говорила: «Слушайте, ну заберите его уже себе, я от него отказываюсь, не хочу с ним никаких дел иметь». И я уходил туда. Потом звонила Невяровская и говорила Елене Осиповне: “Я не могу с ним жить, забирайте его обратно”».