Леопард

Несбё Ю

— В команду? — Бельман рассмеялся. — О чем это ты, Харри?

— Ты хочешь, чтобы я выразился точнее? Я не нужен тебе, чтобы позвонить в Австралию и уговорить эту девицу прилететь сюда и изобразить подсадную утку, с этим ты и сам отлично справишься. От меня тебе нужна помощь.

— Харри! Честно говоря, сейчас…

— Ты выглядишь усталым, Бельман. И сам уже это замечаешь, верно? По-твоему, после убийства Марит Ульсен пресса как с цепи сорвалась. — Харри присел на скамейку рядом с комиссаром. Даже сидя, он был сантиметров на десять выше. — В прессе изо дня в день настоящая «Feeding frenzy». [119]

Нельзя пройти мимо газетной стойки или включить телевизор, чтобы тебе не напомнили про Дело. Дело, которое ты не раскрыл. Дело, о котором постоянно зудит начальство. Это из-за него приходится устраивать пресс-конференции, где стервятники, перекрикивая друг друга, набрасываются на тебя с вопросами. Теперь еще тип, которого ты сам же и отпустил, просто взял и растворился в воздухе. А стервятников-журналистов все больше и больше, и некоторые клекочут уже и на шведском, и на датском, а то и на английском. Мне доводилось испытать такое, Бельман. Скоро они, черти, и по-французски заговорят. Потому что ты обязанраскрыть это Дело, Бельман. А оно не движется с места.

119

«Пищевое бешенство» (англ.) — компьютерная игра, в которой игрок поедает мелкую рыбешку и растет, чтобы на последнем уровне сразиться с Акульим царем.

Бельман не отвечал, у него на лице перекатывались желваки. Подошел Колкка, убрал веревку в рюкзак, но Бельман движением головы велел ему уйти. Финн, как послушный терьер, вразвалочку потрусил к выходу.

— Что тебе надо, Харри?

— Я предлагаю решить это здесь, с глазу на глаз, а не при всех.

— Ты хочешь, чтобы я попросилтебя помочь?

Харри заметил, как Бельман изменился в лице.

— Думаешь, твое положение позволяет тебе торговаться, Харри?

— Ну… Думаю, оно уже давно не было таким выгодным.

— Ошибаешься.

— Кайя Сульнес не хочет на тебя работать, Бьёрна Холма ты повысил по службе, но засадил в офис. Если ты вышлешь его снова на место происшествия, он будет только рад. Я единственный, на кого ты сейчас можешь как-то надавить, Бельман.

— Ты забыл, что я могу тебя упечь, и тогда ты отца живым не увидишь.

Харри покачал головой:

— Видеться больше не с кем, Бельман.

Микаэль Бельман удивленно поднял бровь.

— Утром мне звонили из больницы, — сказал Харри. — Ночью отец впал в кому. Абель, его врач, говорит, он из нее уже не выйдет. О чем мы с отцом не успели поговорить, о том уже не поговорим.

Глава 54

Тюльпан

Бельман молча смотрел на Харри. Точнее, на Харри смотрели его глаза, коричневые, как у лани, но их взгляд был обращен внутрь. Харри знал, что там, внутри, наверняка заседает какой-то комитет, причем, похоже, между участниками возникли серьезные разногласия. Бельман намеренно медленно отстегнул от пояса мешочек с магнезией, словно хотел выиграть время. Время на размышления. Потом резким, злым движением запихнул мешочек в рюкзак.

— Если бы я и правда попросил мне помочь, не имея возможности надавить на тебя… — сказал он, — то с какой бы стати тебе на это соглашаться?

— Не знаю.

Бельман оставил свой рюкзак и взглянул на Харри:

— Не знаешь?

— В общем, так. Я уж точно сделаю это не из любви к тебе, Бельман. — Харри перевел дух. Повертел в руках сигаретную пачку. — Попробую тебе объяснить: даже тот, кто считает себя бездомным, иногда вдруг понимает, что у него есть дом. Место, где он бы хотел когда-нибудь быть похороненным.

Знаешь, где бы мне хотелось лежать после смерти, Бельман? В парке перед Управлением полиции. Не потому, что я так сильно люблю полицию, не потому, что так называемый корпоративный дух для меня что-то значит. Наоборот, мне плевать на трусливую полицейскую лояльность, на кровосмесительное кумовство, единственное объяснение которому — боязнь, что и тебе самому когда-нибудь понадобится ответная услуга. Коллега, который способен тебе и отомстить, и обеспечить нужные свидетельские показания, и, если понадобится, на что-то закрыть глаза. Я все это ненавижу. — Харри повернулся к Бельману. — Но полиция — единственное, что у меня есть. Это мое племя. А распутывать убийства — моя работа. И не важно — для КРИПОС или для убойного отдела. Ты в состоянии это понять, Бельман?

Микаэль Бельман сжал пальцами нижнюю губу.

Харри кивком показал на стенд:

— На сколько баллов ты лазаешь, Бельман? На семь с плюсом?

— На восемь с минусом. Примерно.

— Это круто. Хотя спорим, сам ты считаешь, что лазаешь еще круче. Вот и я — что-то в этом роде.

Бельман кашлянул:

— Ладно, Харри. — Он туго затянул шнуровку на рюкзаке. — Будешь нам помогать?

Харри сунул сигареты в карман и склонил голову:

— Конечно.

— Но сначала мне надо переговорить с твоим шефом, узнать, согласится ли он.

— Нет необходимости, — сказал Харри, вставая. — Я уже сообщил ему, что с этой минуты работаю с вами. Увидимся в два.

Из окна двухэтажного кирпичного дома Иска Пеллер смотрела на ряд совершенно таких же домов по другую сторону улицы. Похоже на какую угодно улицу в каком угодно городе Англии, но это всего лишь небольшой район в Сиднее, Австралия. И называется он Бристоль. Дул холодный южный ветер. Послеполуденное тепло улетучивалось, как только заходило солнце.

Она слышала, как лает собака, как сплошным потоком несутся по шоссе машины в двух кварталах отсюда.

Мужчину и женщину в машине на другой стороне улицы сменили двое мужчин. Каждый потягивал что-то из бумажного стаканчика с крышкой. Медленно, потому что ничто в мире не заставит тебя пить кофе быстро, если впереди восьмичасовое дежурство, во время которого ты не будешь делать ровным счетом ничего. Сбрось скорость, притормози метаболизм, делай, как аборигены, войди в то заторможенное, непробиваемое состояние, которое и есть их режим ожидания: в нем они способны проводить час за часом, день за днем — как потребуется. Она подумала, а смогут ли ей помочь эти медлительные любители кофе, если действительночто-то случится.

— Прошу прощения, — сказала она в трубку, стараясь скрыть дрожь в голосе. Голос дрожал потому, что она с трудом подавляла гнев. — Я была бы рада помочь вам найти того, кто убил Шарлотту, но о том, что вы предлагаете, нечего и говорить. — Но тут гнев все-таки вырвался наружу: — Как вы можете мне такое предлагать! Я и здесь уже подсадная утка. Да не поеду я в Норвегию ни за какие коврижки. Вы — полиция, вам платят за то, чтобы вы нашли этого монстра, вот сами и становитесь приманкой!

Она нажала на рычаг и отшвырнула от себя телефон. Он угодил в кресло, где на подушке лежала одна из ее кошек. Кошка вскочила и удрала на кухню. Иска Пеллер спрятала лицо в руках и дала волю слезам. Дорогая Шарлотта. Ее дорогая, милая, любимая Шарлотта.

Раньше она никогда не боялась темноты, но сейчас только и думала о том, что вот скоро снова зайдет солнце, наступит ночь, неумолимо, и так день за днем, день за днем.

Телефон наигрывал начало песни «Antony and the Johnsons», свет от дисплея падал на подушку. Она взглянула на него и почувствовала, как волосы на затылке встают дыбом. Номер начинался с +47. Снова звонили из Норвегии.