Когда придет пора покаяться в грехах,Скажу, что не одну, как повелел Аллах,Три жизни прожил я: одну – в спасенье тела,Другую – для любви, а третью жизнь – в стихахАтааллах АРРАНИ
Лепестки роз
Роняли розыРубиновые слёзы,А может быть, благоухающую кровь.Венцов томленья,Цветов печалиНе соберут их чаши вновь,За словом словоСвежо и новоРоняю в мавзолей стихов,Упавших песенУж не поднимет сердцеКак не вернёт вчерашних снов.Так начинает Аррани свою книгу.
Зарифа
Душе моей навеки святоСплетенье этих горных жил,Былой реки засохший ил…Смотрите! Здесь я жил когда-тоИ здесь впервые полюбил.…Травы верблюдам было мало,В
колодцах высохла вода,И наше племя кочевалоПо всей Аравии тогда.У этих гор, где Антар-витязьВпустил в пески поток реки,Сказал нам шейх: «Остановитесь!»С ним согласились старики.Была у шейха дочь Зарифа,Румянощёкая заря.Коса чернее перьев грифа,Глаза-бездонные моря.Дика, горда и неподкупна –Ты скажешь: лёд ее черты, –Лишь мне она была доступна,Лишь я срывал её цветы.Сходила ночь на смену зною,В объятьях, в сладостном бредуЯ видел день, когда женоюЯ в свой шатёр её введу.Но шейху на глаза попалисьОднажды мы – и царь бедыУвёз её, и мы расстались.Я шёл за ней, но потерялисьВ песках пустынь её следы.Товарищи трудов и бденья,Ты, аль-Аля, и ты, Хишам!Оплачем здесь любви томленья,Ещё неведомые вам.Исчезли утренние грёзы,И тихо лью на склоне днейСкупые старческие слёзыНад гробом юности моей.
Абу Нувас
С чем виноградин сравнить намёки на несравнимость, Абу Нувас?Как будто юность их изваяла из песен жизни, Абу Нувас.Едва коснёшься – и хмель проснётся и в жаркий пурпур окрасит губы.Как будто губы ширванских женщин, они пьянящи, Абу Нувас.Как будто кубок вина хрустальный, они прозрачны, Абу НувасКак будто Земзем [1] , как будто Каусар струят в них сладость, Абу Нувас.Прикосновенье родит желанье, как бы с губами сливая губы.Как будто груди моих любовниц, они округлы, Абу Нувас.Как будто звёзды в пучинах неба, они мерцают, Абу Нувас.В них шeпот ветра, улыбки солнца, земная свежесть, Абу Нувас.Не прикоснёшься – жить не стоит, а прикоснёшься – сгоришь от страсти.Как будто бёдра моих наложниц, они упруги, Абу Нувас.В багдадский полдень, в тяжёлый жар,Когда свернулся клубком базар,Молчат, уткнувшись в лазурь, дворцы,Под сказки дремлют в садах купцы.Восток и запад спрямляют лукПо минарету ползёт паук,Комар супруге поёт: «Ля-иль!» [2] .В кофейнях нищий глотает пыль.Уходит Дигла [3] в свои пески,Ложится буйвол на дно реки,И лишь, бросая в песок следы,Бежит разносчик: «Кому воды!»В багдадский полдень, в урочный часПришёл к халифу Абу Нувас,Поэт придворный, певец винаИ женской ласки – любви струна.Рукой прикрывши усмешку глаз,Другою – сердца певучий саз [4] ,Он сплёл из лести узорный бейт [5] ,Каких не слышал и сам Кумейт [6] .Халиф поэта не услыхал:Он забавлялся с прекрасной Хал [7] ,Царь эфиопов ему прислалВ подарок этот бесценный лал [8] .Невольниц властных слуга и богХолодным взглядом певца ожёг.Упали тени певцу в чело,Обиды чувство его сожгло.Вскипело сердце – и тот же часДворец покинул Абу Нувас.Но, полон думы о тех двоих,Он на воротах оставил стих:«Мой ненужный стих зияет посреди твоих дверей,Как зияет ожерелье на любовнице твоей».Прошло мгновенье – и страж донёс:«Венцу вселенной – ничтожный пёс,Твои ворота черней чернил:Нувас безумный их осквернил.Ключу Сезама, презрев хвалу,Поэт ослепший изрёк хулу.Не знает страха! И чужд стыда!»Халиф разгневан: «Подать сюда!»Приказ исполнен – и в тот же часВошел в ворота Абу Нувас,Но мимоходом, достав чернил,Он букву в каждой строке сменил.Халиф ломает любви кольцо,Чернее бури его лицо.«Печать шайтана, собачья кровь!Так вот кому я дарил любовь!Пророк не даром – да чтится он! –Из Мекки выгнал поэтов вон.Клянусь: не будет тебе удач!Молись аллаху: к тебе в закатПрибудет, – волей моею свят,За головою твоей палач».Поэт смиренно простёрся ниц:«О, свет в решётках моих ресниц,Зенит ислама, звезда времён,Копьё и панцирь земных племён!И смерть услада, коль бремя с плечТвоей рукою снимает меч.Но, правоверных сердец эмир,К словам аллаха склонивший мир,Тебе известен удел певца:Безмерна тяжесть его венца.Глотая зависть, в годах враги,Подстерегают его шаги.Капризно слово: перевернутьЕго значенье – трудней вздохнуть,Ты сам на надпись мою взгляни,Потом – помилуй или казни».Гоня внезапно
восставший стыд,Идёт к воротам Харун Рашид [9]А там, как будто два голубка,Прижались нежно к строке строка:«Мой ненужный стих сияет посреди твоих дверей,Как сияет ожерелье на любовнице твоей».Поэт халифу к ногам упал.Халиф поэта поцеловал.«Ты- мозг поэтов. Но ты бедняк.Клянусь аллахом – не будет так!Ты был нижайшим в моей стране.Теперь ближайшим ты станешь мне.Врагам навеки закроешь пасть:Тебе над ними дарую власть».Он долго смотрит в глаза ему,В рабе такому дивясь уму,В ладоши хлопнул – и в тот же часОсыпан златом Абу Нувас:Повёл бровями- и в тот же часБессмертным назван Абу Нувас.Потом простился – и в тот же часБагдад покинул Абу Нувас.
1
Земзем – священный колодец в Мекке, Каусар – название реки, протекающей в раю.
2
«Ля-иль!..» начало призыва к молитве.
3
Дигла – река Тигр на которой стоит Багдад.
4
Саз – музыкальный инструмент.
5
Бейт – по-арабски стих.
6
Кумейт иби Зайл ал-Асади (679-743) один из выдающихся поэтов раннего ислама.
7
Хал – «родинка», имя чернокожей рабыни.
8
Лал – рубин.
9
Харун ар-Рашид (786-809) – халиф из династии Аббасилов.
Миниатюры о любви
Выпить всю тебя до дна?Почему ты так хмельна?Или розовое тело –Отблеск алого вина?«Так лежать, – шепчу тебе, –Неприлично ведь тебе.Ты позволь из поцелуевПлотный шелк соткать тебе».Вот эти гроздь и девушка – в них кровьОдна и та же, ты не прекословь.Один и тот же хмель нам сыплют, зрея,И гроздь – в вино, и девушка – в любовь.Ты меня свела с ума.Ты мне воля и тюрьма.Огляни свои красоты –Всё поймешь тогда сама.Твой отец, седой хаджи,Разве мастер он, скажи?Эти чаши и бутоныОн ли выточил, скажи?Кто творец, коль ты рассказ?Кто связал в последний разВзлёт бровей, упругость бёдер,Смелость губ и нежность глаз?Виноградная гроздь, осенённая первым пушком,Соловьиная песня над первым весенним цветком,Серебристые капли ночной ароматной росы –Это всё о тебе говорит мне своим языком.Плыть, к тебе одной спеша!Жить, тобой одной дыша!Ты сама ещё не знаешь,До чего ты хороша.Вот здесь тебя впервые обнял я.Здесь нас навек соединил Судья,А это – след твоей лилейной ножки,Когда ты шла с кувшином от ручья.Я задал тебе вопрос:«Больно жжётся пламя кос?»Щёки розовые рдеютВ жарком золоте волос.Научи, каким мне быть?– Постарайся не забыть:Полюби, чтоб стать любимым,Будь любимым, чтоб любить.К тебе, которой день и ночь молюсь,Без разрешенья я не прикоснусь!»Красавица подумала с досадой:«Иль евнух ты, или глупец, клянусь!»Слов у милой с губ не рви,Ты в глазах ответ лови,А взглянуть в глаза не смеешь –Не достоин ты любви.В море губ ты слов не рви,Там растут цветы любви.Коль до них не дотянуться –Лучше к берегу плыви!Я рассудка и слова в любовных делах не терплю.Мне красавица – книга, где буквы я сердцем ловлю:Я в румянце, во вздохе, во взгляде её и улыбкеБез ошибки прочту долгожданное слово «люблю».Полузакрыв глаза, прильни, подруга,Дай захлебнуться в губ твоих вине!Мы через губы изопьем друг друга,Я растворюсь в тебе и ты во мне.Едва коснувшись моего огня,Она пылает вся, как светоч дня.Остановись мгновенье, ты прекрасно!И ты в других переживёшь меня.Ты вся горишь от ласк еретика.Так вот где ключ от твоего замка!Ты сбрось одежды, чтоб не запылалиНа жарких бёдрах лёгкие шелка.Низвергалась вода, покружившись в запруде,На покорные губы, упругие груди,На созревшие бёдра, тугие колени…Почему я не влага прохладная, люди!Струй побледневшие руки на розовом теле твоём,Волн посиневшие губы на розовом теле твоём.Солнечных зайчиков с милой ревниво сгоняя,Вздохи зефира на розовом теле твоём.Поток, любуясь, отражал тебя,Нагую здесь он обнимал тебя.Велик Создатель, сотворивший губыИз этих волн, чтоб целовать тебя.
