Лерой. Обещаю забыть
Шрифт:
Незаметно для самой себя погружаюсь в дрему. Моему телу нужен отдых, а сознанию — тишина. До дома отца минут двадцать пути. Это всё, что у меня есть. Дальше мой ад продолжится с новой силой.
Тепло окутывает вязкой мягкостью. Автомобиль плавно раскачивается, преодолевая километры дорог. Сквозь обрывки сна слышу мягкий шёпот Лероя. Он рядом. И этого хватает, чтобы не чувствовать боли, забыть про неё. Хотя бы на двадцать минут.
Голосу Амирова вторит другой. Тоже мужской, приглушённый, слегка терпкий. Это точно не водитель. Значит, с нами едет кто-то ещё. Пусть так. Неважно. Обрывками сознания
Просыпаюсь от ледяных капель дождя, нещадно бьющих в лицо. Я опять в сильных руках Амирова. Мы приехали. От осознания, что сейчас Лерой передаст меня отцу, отпустит и исчезнет навсегда, становится нестерпимо тоскливо. Мои двадцать минут подошли к концу. На этот раз не вырываюсь, не кричу, не бью его в крепкую грудь. Просто прижимаюсь щекой к плечу, носом утыкаясь в изгиб шеи, и тихо плачу, позволяя себе на несколько секунд позабыть о том, что должна его ненавидеть. Всё же — любить намного приятнее.
В своей глупой и никому не нужной неге прикрываю глаза, мечтая, чтобы дорога от парковки до дома стала бесконечной. Но она обрывается. Чересчур быстро. Слишком резко сменяя пронизывающий до костей ветер уютным теплом. И, чёрт, чужими голосами. Один из которых вдребезги разбивает мои мечты, окуная с головой в жестокую реальность.
— Лерой! Господи! Что случилось?
Голос Горской бьёт по нервам бейсбольной битой, заставляя мгновенно распахнуть глаза и отпрянуть от Амирова. Не моего. Чужого. Двадцать минут закончились: карета вновь обратилась в тыкву, а мой любимый кучер — в обыкновенную крысу. Чёртов супермен спас меня, чтобы добить самому.
Голова кружится, перед глазами всё плывёт, но я понимаю, что нахожусь в незнакомом месте. Лерой не привёз меня к себе, не вернул домой. Огромная гостиная и два размытых силуэта. Один я узнаю сразу — Ксюша. Воздушная, чистая, прекрасная. В нежно-розовом летящем платье и золотистыми локонами длинных волос. Рядом с ней замечаю женщину лет сорока, наверно, её мать. Слишком они похожи в своей чарующей красоте.
В какой-то момент боль внутри, там, где когда-то билось сердце, затмевает гудящую боль от ударов Макеева. Я готова провалиться сквозь землю от внезапно нахлынувшего стыда: мне здесь не место! Но как назло, сил, чтобы вырваться из рук Лероя, совершенно не осталось. Тихо всхлипываю и шепчу «ненавижу», ощущая себя последней тварью. Чем я лучше Снежаны? Чем Лерой лучше Макеева? Зачем он притащил меня в свой дом, к женщине с которой живёт, которая скоро подарит ему второго ребёнка. Мне тошно и до чёртиков противно! Лицемер! Подонок!
Слёзы — единственное на что меня хватает. Горячие. Отчаянные. Неутомимые. Закрываю глаза, чтобы не видеть, не думать, не чувствовать!
— Тише, милая, тише! — шепчет Амиров и губами прикасается к моему лбу. Трепетно, нежно, неторопливо, но до отвращения лживо! — Ты в безопасности, поверь!
Вновь открываю глаза и смотрю в сторону Горской: я так перед ней виновата. Взглядом встречаюсь с её — голубым, чистым, взволнованным. Ксюша ладонью прикрывает рот и шумно вздыхает. Она всё поняла! Я воровка, посмевшая полюбить чужого мужчину! Преступница! Жалкая дрянь! Тихо скулю от осознания собственной ничтожности… Вот он — предел моего падения. Ниже некуда…
—
До хруста сжимаю зубы, чтобы не завыть в голос. Господи, если бы они только знали, кому собираются помогать…
Команды Горского выполняются беспрекословно. Ксюша бежит на кухню. Её мать – медленно едет следом. Только сейчас понимаю: она инвалид. Амиров перехватывает меня поудобнее и тоже покидает гостиную.
— Чей это дом? — тихо спрашиваю его, заведомо зная ответ. Просто поверить, что Лерою хватило наглости привезти меня в дом, где живёт его Ксюша, не хватает сил.
— Горского, — отвечает Валера, как в порядке вещей.
— Зачем ты меня сюда привёз? – рычу, задыхаясь от слёз, пока Амиров поднимается на второй этаж. — Я же просила… Я не выдержу… Слишком больно…
— Потерпи, моя хорошая. Уже. Сейчас, — Лерой с ноги открывает массивную дверь и заносит меня в уютную небольшую спальню. — Врач скоро приедет. Кшинскому уже сообщил, не переживай. Здесь ты в безопасности, поверь!
Амиров укладывает меня в кровать, в два счёта стягивая с ног кеды и укрывает воздушным одеялом.
— Попробуй поспать, — просит он, пока его пальцы бережно скользят по моему лицу, убирая непослушные пряди волос. Лерой смотрит на меня с невыносимой жалостью так пронзительно, что в его карих глазах я вижу отражение собственной боли.
— Как ты нашёл меня у Макеева? Зачем искал?
— Не сейчас, мелкая. Тебе надо отдохнуть.
Амиров продолжает щепетильно осматривать каждый миллиметр моей воспалённой кожи, а я не могу его понять. Он нашёл меня, спас, чуть не убил Макеева, хотя, по сути, уже не работает на моего отца, ничего мне не должен. Он привёз меня в свою семью, не страшась, что Горская может узнать о той ночи. Носится со мной, как с младенцем. Если это не любовь, то что?
Ладонь, вопреки здравому смыслу, тянется к его небритой щеке. Даю себе слово, что это в последний раз. Я только коснусь, только скажу спасибо. И на этом всё! Но стоит несмелым пальцам ощутить желанное тепло, как тут же перед глазами встаёт образ Горской.
— Так нельзя, Лерой! — шепчу сдавленно. – Это неправильно! Подло! Неужели ты не понимаешь?
Мы запутались! Заблудились в наших чувствах оба! Но только это не оправдание...
Лерой на секунду прикрывает глаза и в подтверждение моих мыслей кивает, но прежде с силой прижимает мою ладонь к своей щеке.
— Я подонок, Рин! Знаю! Но без тебя больше не смогу, понимаешь? — голос Амирова дрожит, как и моя ладонь в его плену. — Ненавидь! Проклинай! Колоти изо всех сил! Всё стерплю, слышишь? Я так сильно тебя люблю. Прости, что слишком поздно это понял!
— Слишком поздно, — соглашаясь, повторяю его же слова.
— Лерой! — голос Горского заставляет меня вздрогнуть, но не мешает Амирову удерживать мою ладонь. — Думаешь, я всесильный? Ни хрена! Если снова за решётку не хочешь, шевели булками. Я заколебался тебя ждать!