Лес богов
Шрифт:
Чудовищный окрик погнал нас к нелепой лачужке, оказавшейся, как ни странно жильем. Черные ночные призраки остановились у дверей. Один - справа, другой слева.
Зигфридовский горлодер смачно гаркнул:
– Тюфяки тащите из одного барака в другой. Я и Юргутис стояли в первом ряду. Мы и открыли шествие через таинственные двери охраняемые двумя черными стражниками.
– Поторапливайся ты, старый верблюд, - две палки хлестнули по спине Юргутиса.
– А ну, быстрее, дохляк!
– Я получил прозвище
Мы не были исключением. Все получили положенную порцию.
Старый верблюд, - бац палкой. Сукин сын, - хлоп палкой.
Палка всех уравняла в правах. Отведали ее все, не считая одного-другого ловкача сумевшего подобно серне, проскочить сторонкой.
Гм... довольно странные обычаи. Предпочитаю азиатский способ приветствия: потереться носами при встрече.
Хлоп хлоп, хлоп... Каждый раз в дверях - удар палкой. Наконец мы научились подсовывать матрац вместо загривка. К сожалению, опыт пришел поздно: матрацы уже снесены в барак.
Опять раздалась хриплая оперная команда:
Марш внутрь в барак. Литовцам лечь справа, полякам слева, белорусам посередке.
Надсмотрщики словно кариатиды, застыли у дверей. Каждый хотел как можно скорее проскользнуть мимо них и спрятаться за чужой спиной в бараке. Когда пару сот человек захлестывает такое желание - обычно страдают двери, особенно если они узкие. На сей раз больше пострадали палки: сломались о наши спины бедняжки.
Куда же мы попали? В сумасшедший дом или к черту на рога?
Повалились, сгрудились, как попало, как кому удалось, вопреки предписанию все вперемешку - и литовцы, и поляки, и белорусы. Ну-ну посмотрим, что будет;
Молодчик из породы головастиков объявил во всеуслышание: он сегодня будет нашим начальником, а тем кто посмеет ослушаться, ...ого-го!
Сия параша для отправления одной надобности, эта - для другой. Кто посмеет смотреть в боковое окошко или ломиться в него, тот, чертово отродье, будет тут же на месте зажарен, как гусь.
Распорядившись, головастик принялся вертеться у параш; он стучал сапогами, бранился, что-то бормотал, сопел. Потом умолк.
– Может, дрыхнет, сатана? Мы потихоньку вздохнули.
Куда там! Он вдруг особенно цветисто выругался и снова заюлил:
– Эй вы, такие-сякие, потомки двуногой и четвероногой сволочи, рвань грязная, - обратился он к нам - у кого есть золото? У кого часы? Деньги? Все равно отнимут. Самый разумный выход - отдать их мне. Я и салом не погнушаюсь. Хлеба мне не нужно - можете поделить между собой. Ну, у кого есть часы? У кого золото?
Глас вопиющего в пустыне.
Двести человек лежат, словно мертвые мухи. Никто не отзывается, никто ничего не дает.
– Эй, вы, сукины дети выкладывайте часы! Взбешенный неучтивостью, он принялся шагать по нашим телам. Странный способ прогулки. Без разбору
– Что ты молотишь сапогами головы иуда, - завопил кто-то.
– Отдай часы, раззява!
Подозрительная возня... Учащенное дыхание двух человек. Бешеное рычание сквозь зубы... Что он затеял?
Вдруг - глухой удар. Что-то тяжелое и мягкое шлепнулось о парашу, полную добра и упало на землю.
– Собачьи ублюдки! Кто меня в живот пнул? Кто тут лягается, какой бешеный верблюд? Отвечай, рвань!
Молчание. Никто не признается в оскорблении действием столь величественного брюха. Молчание.
– Последний раз спрашиваю, выродки кто? Ищи дураков... Темно, никто ничего не видел! Нету среди нас... ни легавых, ни дураков.
– А-а-а так? Я вам покажу... Что он замышлял? Никто не знал.
– О, Иисус Мария! Господи!
– послышались в темноте вопли.
Не рискуя шагать по телам, разъяренный головастик обрушился палкой на лежавших возле параши, на всех кого мог достать.
– Они - исчадие ада - вздыхал мой сосед, поляк из Белостока, успевший получить палкой по голове. Теперь он как и я прятал ее под матрац.
Излив свою желчь на наши выи и спины головастик утих. Все же человек не машина. Бывает, что и утомится.
Багровый от злости, тяжело дыша, охранник долго еще разговаривал сам с собой и вертелся у параши строго установленного назначения. Потом наконец захрапел.
Его храп был для нас приятнее трели соловья.
– Может этот висельник проспит до утра? Пусть небо не скупится и дарует ему сладкий сон. Пусть во сне придушит его какой-нибудь палач!
Утро было не за горами, но...
Ученые изобрели порох... Почему же они не придумали волшебного орудия, укорачивающего ночь и ускоряющего ее шествие в никуда?!
ПРИМОРСКИЙ КУРОРТ
Долго-долго тянулась первая ночь, полная тревоги и стонов. Наконец и солнце взошло. Ночной головастик сгинул, испарился, как роса.
Съежившись, прижавшись, друг к другу, перешептываемся... Глядь туда, глядь сюда: что осталось после ночи? Головы целы. На отсутствие ребер тоже никто не жалуется - и то хорошо. У кого ножа, у кого часов, у кого свертка не хватает, ну да это ерунда не велика важность!
Какие-то непонятные должностные лица с крестами на спине и номерами на груди выгнали нас из помещения под аккомпанемент отборной ругани. Потом выстроили у колючей проволоки: ждите, дескать, своей участи.
Изредка проезжает мимо громадный воз. Его тянут оборванные, согбенные иссохшие люди. Иногда пробегает, проходит проползает какое-то существо в полосатой одежде. И снова все замирает.