Лесь

Хмелевская Иоанна

— А если захочет, то может работать и дома, — оживился директор бюро. — Рисовать-то он будет и дальше, в этом нет никакого сомнения, и даже проверять его не нужно. Вот и можно облегчённо вздохнуть!.. И как нам это не пришло в голову раньше?

— Потому что только теперь мы можем пойти на нарушение трудового закона, — трезво ответил главный инженер, — Мы же были только что на краю пропасти…

Расцветающее во всех сердцах счастье вызывало благородные и альтруистические чувства. Было решено устроить в САРПе большой совместный бал в честь успеха и удовлетворения любимых в лице жён,

мужей и невест.

— Мы можем потратить по двести злотых с рыла, — вдохновенно сказал Януш. — Пусть даже по триста!.. Семья — это тоже люди, ей тоже что-нибудь причитается.

— Подождите, — прервала его Барбара. — А Лесь? У нас ведь остаётся ещё Лесь.

— Как нечто необычное? — заинтересовался Каролек.

— Это само собой, но независимо от этого, вы не хотите же остаться свиньями? Я, во всяком случае, не хочу. Не знаю, как вы.

Разговор происходил в отсутствие Леся, который использовал своё положение гения вне бюро.

— Неважно, хотим мы или не хотим, — сказал недовольно Януш, — но нам это не удастся. Быть свиньёй не каждый может, к этому тоже надо иметь способности. А что ты имеешь в виду?

— О деньгах, конечно. Он, правда, сделал глупость с тем тото-лотко, но совершенно случайно, а затем честно все отдал. Я считаю, что ему следует вернуть деньги.

— Я тоже так считаю, — признался Каролек. — Это, конечно, несправедливо, но зато по-человечески. Я — за. А ты?

— Понятно, что тоже — за, — ответил Януш. — Вообще, между нами говоря, только ему мы обязаны первой премией. Он дал маху, но зато ведь и отработал…

— Надо ещё спросить Влодека и Стефана…

Влодек и Стефан тоже без колебаний согласились. Возвратить деньги решено было сразу же после их получения, временно держа все втайне от Леся, желая сделать ему приятную неожиданность.

Вскоре наступил и подходящий момент. Закрытые для обычных смертных двери САРПа открылись перед персоналом победителей и приглашёнными гостями, а нанятый по этому случаю оркестр загремел бравурными звуками. Сны и надежды директора бюро исполнились, за исключением лишь мелких деталей. Посреди тешащих взор декорадий не хватало хвалебной надписи на арабском языке, а среди высокопоставленных особ, выказывающих признательность, не хватало самых высоких. Однако, ничего не указывало на то, что эти детали будут присутствовать на следующих подобных приёмах, и перед глазами директора яснела ничем не омрачённая и полная успехов будущность. В благородном порыве он даже преуменьшал собственные заслуги и все приписывал таланту Леся.

А Лесь продолжал находиться в эйфорическом состоянии. В ушах у него звучали громкие фанфары, а на высоко поднятом челе он ощущал прикосновение лаврового венка. Неуверенность и беспокойство отдалились от него в туманную даль и исчезли бесповоротно. В глазах сияющей счастьем жены он видел заботливый блеск, полный уважения и удивления и, наконец, в первый раз в жизни он чувствовал, что его в определённой степени признали.

Мрачные подозрения развеялись в нем, как утренний туман, потому что в приливе чувств он признался Касеньке, как он боролся с тяготеющим над ним роком, преследующим его билетами тото-лотко, и услышал от неё взаимные откровенности, которые

успокоили его душу. Не обольститель увлёк его жену в ту памятную ночь, а лишь гусь, птица невинная, благодарная и милая. Никто не слышал, чтобы печёный гусь когда-либо разрушил чьё-то счастье.

На взаимную откровенность склонил, без сомнения факт обнаружения где-то в середине бала конверта, обвязанного красным шнурком, возле тарелки на столике Леся и содержащий сумму около шестнадцати тысяч злотых и карточку со словами:

«Очевидно, что это было в среду! Мы не умеем быть свиньями. Благодарные должники».

* * *

В понедельник, после бала, более всех опоздавшим был не Лесь, а Януш. Он медленно и как бы с колебаниями вошёл в комнату, сел на свой стул, дрожащими руками зажёг папиросу и посмотрел на коллег неуверенным и оторопевшим взором.

— Послушайте, — сказал он, — нехорошо как-то получается…

Положение бюро изменилось настолько, что эти слова не вызвали даже тени беспокойства. Три пары глаз посмотрели на него с беззаботным любопытством.

— Почему? — несколько удивился Каролек. — Мне кажется, что все вполне нормально.

— Как кому, — буркнул Януш огорчённо. — Я вёл себя как скотина. И не знаю, как теперь себя вести.

— Но ты же почти не был пьяным, — запротестовал Лесь прекраснодушно.

— Только чуть-чуть более, чем когда-либо, — засвидетельствовала Барбара. — То, что ты хотел танцевать полонез с директором объединения, так это ничего такого. Он протестовал лишь из-за робости.

— Я хотел танцевать с директором объединения? — оскорбился Януш. — Вы сошли с ума. Я ничего такого не припомню, и вообще не в этом дело.

— А в чем? — полюбопытствовал Каролек.

— Дело в Геньо…

По понятным причинам Геньо был личностью, не пользующейся особой популярностью в бюро. На лицах всех троих отразилось выражение недовольства.

— Что он снова нарисовал? — неохотно спросила Барбара.

— Снова Геньо? — скривился Каролек. — Сколько времени он будет путаться у нас под ногами?

Януш засмотрелся в пространство понурым взглядом.

— Вышло недоразумение, — сказал он после минутного молчания. — Я все видел и поэтому сегодня опоздал, потому что разглядывал снимки. Знаете, они совсем другие… Оказывается, что они вовсе не сдирали проект с итальянского, а выслали свой собственный. Вполне нормально, как порядочные люди.

Он умолк, а трое поражённых товарищей переваривали услышанную новость.

— А мы хотели утащить у них весь проект?! — выкрикнул потрясение Каролек.

— Как по морде дал, — коротко ответил Януш.

— Да, но ведь не стащили же, о чем тогда речь?

Януш внезапно отвернулся, в раздражении.

— А речь в том, что как я теперь буду выглядеть? Как скотина и свинья! Облаял человека ни за что ни про что, что мне теперь делать? Я ведь первый сказал вам об этом, да ещё вас и науськал, сделал из него тряпку, мерзавца и преступника!.. Должен же я его как-то реабилитировать? Должен! Так что, в газете сделать объявление? Или может быть, ему самому все рассказать, чтобы дал мне по челюсти? Так вот я и говорю вам, что не знаю, что делать!..