Лесь
Шрифт:
Надо же, чтоб так случилось: схватив ножку от кресла, Лесь находился с той же стороны костра, что и бомба с часовым механизмом, то есть костер отделял его от стремительно приближавшегося поезда. Ошеломленный Лесь, не в силах форсировать преграду из полыхающего сухого дерева, повернулся и, не задумываясь, помчался по направлению движения, то есть удирая от поезда.
Машинист спокойненько ехал себе, не ожидая ничего необыкновенного на хорошо знакомой, столько раз изъезженной трассе. И не очень-то обращал на нее внимание. И вдруг в слабом, обманчивом свете луны увидел пылающий на рельсах
…В последний момент, чуть не из-под колес локомотива, бросились врассыпную три темные, горбатые фигуры — одна в одну сторону от колеи, две — в другую. Одинокая фигура не переставая орала:
— Господи Боже, бомба моей бабки!!!
С грохотом и лязгом только начавший тормозить поезд проехал костер, проехал какой-то бренчащий железный ящик, проехал переезд, и в нескольких метрах за переездом пораженный машинист увидел картину, какой не видывал еще никогда в жизни!
Посередине пути, между рельсами, мчался горбатый человек, размахивающий во все стороны факелом, не проявляющий ни малейшего желания свернуть в сторону и совершенно очевидно вознамерившийся так мчаться до дня Страшного суда! Человек этот к тому же пронзительно вопил, к счастью, машинист не слышал этого.
Панически перепуганный Лесь мчался по шпалам, побивая все рекорды на всех дистанциях, а за ним громыхал поезд, который обалделый машинист старался затормозить, прежде чем случится эта полностью непостижимая катастрофа!
На сей раз поезд был особенно длинный — к обычному пассажирскому составу прицепили несколько товарных вагонов. Когда машинист, которого едва не хватил удар, наконец остановился, на переезде через насыпь стоял третий вагон от хвоста. Со стороны Стефановой машины находился только Януш. Барбара и Каролек оказались с другой стороны. Вожделенный почтовый вагон замер в двухстах метрах дальше, среди лугов и болот, а где-то еще дальше, во мраке осенней ночи затерялся оторванный от сообщников Лесь. Шайка совсем потеряла голову.
— На ту сторону! — шепнул Каролек Барбаре. — Сматываемся, сейчас такая буза начнется!
— А как? — тоже шепотом вопросила Барбара.
— Под вагонами!.. Нет, пожалуй, тронется!.. Через вагоны!.. Нет, это товарные! Обходим!..
— Погоди, сниму ботинки!..
— Давай… Я тоже сниму!..
Пригнувшись, с ботинками в руках, Каролек и Барбара ринулись к хвосту поезда, по колено увязая в болоте. Позади последнего вагона на четвереньках преодолели рельсы.
Одновременно по другую сторону насыпи в тени густого кустарника разыгрывалась иная драматическая сцена.
— К черту твою бабушку! — шипел Стефан. — Возьми себя в руки, смотри, двину по морде! Где они?!
— Иди ты… — Януш чуть не бился головой о кузов машины. — Под поезд попа-а-али!!!
С перепугу он совсем утратил чувство реальности, и судьба будильника смешалась с судьбой ближайших друзей. Обе потери представлялись ему в равной мере ужасными.
— Что ты несешь, болван, на ту сторону убежали, своими глазами видел! Чего они там копаются?! Беги за ними, а то меня удар хватит! Ноги в руки, слышишь ты, остолоп!!!
— Зачем идти, куда,
— Так толкай его! Перелетай… Под вагоном лезь, дубина!
Когда измученный Януш на корточках лез под вагоном, Барбара и Каролек материализовались из темноты около ошалевшего от всех пертурбаций Стефана.
— Где вы были?! — рявкнул он бешено. — Януш полез за вами, давайте за ним!!!
Несколько смурной от валянья в болоте Каролек послушно отправился за Янушем, перелезая под вагоном, в то время как взвинченный Януш, не обнаружив друзей, лез обратно с другого конца. Увидев одну Барбару, не раздумывая, он снова полез на ту сторону, потерял горб и наконец, по счастью, наткнулся на возвращавшегося Каролека.
Дожидавшийся результата этих бредовых прогулок Стефан чуть ли волосы не рвал.
— Господи Боже, кошмар, поезд тронется!!!
А поезд все стоял и стоял: перед паровозом разыгрывалась сцена, не предвиденная даже в самой смелой программе. Бегущий от поезда Лесь остановился чуть позднее нагонявшего локомотива и потому оказался на несколько метров впереди. Стоял, тяжело переводя дыхание, с факелом в руке и ждал — пока что он был не в состоянии думать, а тем более принимать какие-либо решения.
Из локомотива выскочил перепуганный, растерянный машинист, за ним — сбитый с толку помощник. Оба в недоумении остановились при виде освещенного факелом горбатого типа с непонятным выражением физиономии.
«Не псих ли», — мелькнуло у машиниста и ему страстно захотелось укрыться в надежном локомотиве. Однако, памятуя о своей репутации в глазах помощника, он пересилил себя и подошел поближе к загадочному типу.
— Что случилось? В чем дело?
Лесь разволновался куда сильней машиниста. Не мог же он брякнуть: я, мол, налетчик, — а ничего другого в голову не приходило. Поэтому на всякий случай отступил на несколько шагов, сохраняя дистанцию. Машинист опять было направился к нему.
— Оглохли, что ли? Что здесь происходит?
Лесь, избегая ответа, снова попятился. Машинист решил не останавливаться на месте и вместе с помощником двинулся к нему. Лесь продолжал отступление.
— Может, немой? — вполголоса предположил помощник.
Машинист вдруг уразумел положение вещей: их двое, а тот один. А скоро подбегут начальник поезда и проводники… И энергичней направился к Лесю.
— Говори, недотепа, чего тут рыскаешь? — заорал он. — Чего по путям бегаешь, ты, висельник?!
Лесь усомнился в дружелюбии подобных замечаний и ускорил отступление. Вместе с тем хотелось как-нибудь ублажить поездное начальство, и он изобразил доброжелательную, на его взгляд, улыбку.
Эта улыбка показалась машинисту настолько нелепой и дикой, что он разозлился вконец. И почему это любой идиот позволяет себе шуточки с работниками Польских государственных железных дорог? Он заревел:
— Стой ты, олух царя небесного, паскуда, бога душу мать! — и бегом бросился к Лесю.
Не думая долго, Лесь повернулся и рванул наутек, все еще не выпуская пылающую ножку от кресла. За ним — погоня: машинист с помощником, а поотстав, начальник поезда и проводник. Оба, только-только продрав глаза, вышли посмотреть, что случилось.