Лесь
Шрифт:
Проснулся он также довольный и спокойный. В квартире царила тишина, за окном — прекрасный осенний день, и Лесь собрался было повернуться на другой бок и погрузиться в благотворный сон, когда внезапно вспомнил про окаянные купоны спортлото.
Будильник остановился на пяти часах десяти минутах, а это, учитывая положение солнца, было далеко не так. Взглянул на свои часы, они, по-видимому, тоже стояли и уже давно, показывая для разнообразия одиннадцать сорок — это, в свою очередь, представлялось весьма далеким от правды. Все-таки приятно и полезно время от времени знать, который час: посему Лесь встал, потягиваясь, широко зевая,
— Одиннадцать сорок три, — грациозно сообщило «точное время».
Лесь как-то без всякой радости или печали прослушал эти цифры и продолжал сидеть с трубкой, прижатой к уху.
— Одиннадцать сорок четыре, — столь же вежливо и мягко начислило «точное время».
Лишь после еще одного сообщения насчет одиннадцати сорока четырех Лесю сделалось плохо. Голова трещала все интенсивней, сердце запрыгало где-то в горле. Будь двенадцать сорок четыре или хотя бы двенадцать одна, тогда все ясно: полный конец, амба, каюк и точка — никаких забот, никакой ответственности. Тахта, слава Богу, рядом, можно и поспать с горя. Но в данной кошмарной ситуации оставалось еще шестнадцать минут, и сию секунду необходимо! надлежит!!! развить отчаянную, адскую деятельность, разумеется, для него невозможную!
Стул был моментально опрокинут и телефон сброшен со столика. Несколько бесценных секунд ушло на упорную и бесполезную борьбу с пиджаком, который не хотел выступать в роли брюк. Затем в ванной Лесь оторвал вешалку для полотенец, разбил два стакана, вазу и лампочку в настольной лампе, которая ехидно перевернулась. В поисках чистой рубашки он вывалил на пол полку с бельем из шкафа, а в поисках сапожной щетки — все содержимое тумбы для обуви. В одиннадцать пятьдесят одну вылетел на лестницу с плащом в руках и в ботинках, неимоверно измазанных глиной. С первого этажа вернулся на свой четвертый и захлопнул оставленную открытой дверь квартиры. После чего наконец вырвался на улицу.
До киоска спортлото, принимающего купоны в воскресенье до двенадцати, такси довезло бы за пять минут. Но улица по обеим сторонам была пуста, и Лесь помчался галопом; в двенадцать шестнадцать он привалился к наглухо закрытой двери вожделенного строения, дабы перевести дыхание.
Итак, Лесь добрался до финиша. Теперь можно было вольготно размышлять, каяться, сокрушаться, покачивать головой, возмущаться своим поведением, а затем обещать исправиться и уточнять добрые намерения.
Однако незамедлительно требовалось одно: ликвидировать невыносимое ломотье в башке, заглушавшее все, даже досаду и противное ожидание нахлобучки.
Ломотье в голове, естественно, ликвидировалось лишь одним способом, к нему-то и прибег Лесь без колебаний. Поколебался лишь, выбрать ли бар «Под Арками» или рыбный бар на Пулавской, каковой и выбрал, ибо там было вроде попрохладнее.
Он оттолкнулся от враждебной, безжалостно запертой двери киоска и двинулся в южном направлении.
Выпитая на голодный желудок первая рюмка по способу «клин клином» подействовала чудотворно. Туман в мозгах рассеялся, мысли замельтешили вовсю. Иллюзий никаких, надежд никаких. Пропал. Самым обыкновенным образом пропал и уже навсегда. Судьба свое дело знает: на неотосланные номера, конечно
Человек, все утративший, естественной силой вещей больше уже ничего не может утратить. Лесь — и есть вот такой человек. После третьего «клина клином» взгляд на ситуацию приобрел беспощадную остроту. Лесь даже испытал известную гордость — как импозантно ему удалось скатиться в пропасть! И в нем взыграл дух висельника. Без всяких опасений и угрызений выгреб из кармана предназначенные на недостижимую цель деньги и сосчитал. Из общественных двух тысяч четырехсот и его личных двухсот оставалось едва тысяча триста, не считая мелких, которые пойдут на оплату счета в баре. Остальное скоропостижно дематериализовалось.
Обычное бдение в кабаке представлялось ему недостойным человека, столь глубоко павшего морально. Следовало сделать нечто большее. Грандиозное. Нечто ослепительное на руинах карьеры и пропащей жизни.
Он вышел из рыбного бара и для разнообразия направился к северу. И возможности городского центра столь многонаселенной метрополии, и сторона света вполне соответствовали его сумеречно-торжественному настрою. До сих пор была мелочевка, разные недостатки принципиально честного человека. Теперь его нельзя назвать таковым. Растратил чужой миллион тысяча сто злотых. Миллион, выигранный в проклятое спортлото, и тысячу сто, предназначенные на этот выигрыш. Жалкие остатки, уцелевшие от разгрома, жгли ему карман.
Лесь в любом случае решил растратить и эту ерунду. Коли уж черт побрал столько, пусть забирает и остальное, с ним самим впридачу. Растратить незамедлительно, без сомнений, без жалости до последнего гроша! Только с выдумкой! Грандиозно! С фанфарами! Раз уж падать, так с доброго коня!..
Коня!!!
Лесь внезапно остолбенел. К остановке на площади Унии как раз подходил автобус с надписью: «БЕГА». У дверей теснились люди, но место в автобусе было.
«Коня!!!» — наперекор всему молодецки ухнуло у Леся в душе.
Категорический приказ внезапно разъяренной души пихнул его в автобус. Категорический приказ контролера пихнул в кассу. И более он не противился душевному порыву.
Нетерпеливая душа в диктаторстве своем заставила его купить самый дорогой входной билет за тридцать злотых, пронесла мимо пустого в это время паддока и загнала на трибуну. Программу бегов душа обошла молчанием, из чего следовало сделать вывод, что она в программе не нуждалась. Во входном билете тоже, верно, не нуждалась бы, если бы на бега пускали просто так.
Миновав турникет, Лесь оказался в самой гуще орущей, ошалелой толпы, из кожи вон лезущей, дабы возможно быстрей растратить возможно больше денег. Около входа стояли два пана, один из них, схватившись за голову, стонал:
— Эта четверка! Эта чертова четверка!..
А другой молча и смачно рвал на мелкие клочки много белых бумажек и бросал на землю.
В Лесе бушевал не только дух висельника, бушевали и выпитые им в рыбном баре «клинья». В атмосфере азарта вспыхнули миражи: игорные салоны, кучи банкнотов на столах, раскаленные лица, звон золота, выкрики крупье… Монте-Карло!..