Лесь
Шрифт:
— Сядешь здесь. Вот здесь, — указал Януш место за столом жестом столь выразительным, что нельзя было его не понять.
Иностранец с интересом осмотрел доску и стул.
— Я так, — вежливо ответил он.
Януш застрял на развороте к своим чертежам и удивленно взглянул на него.
— А кто не так? — покосился Януш.
— Ва ба? — явно спросил иностранец, глядя на него с добродушной симпатией.
— Вот вам ролики для вашего Бобика или как его там, — объявил, входя в комнату, Влодек. — Матильда разыскала на складе. А рейсшину, так и знайте, Ипочка от сердца оторвал. Подавитесь. А шнура нету.
— Ладно, шнурок найдется, — рассеянно ответил Каролек, погладывая на сцену
— А разве кто-нибудь понимает? — удивился Влодек.
— Мне показалось, он по-польски говорит. Сказал: «Я так».
— А кто не так? — рассудительно заметил Влодек. — И чего это он так?
— Посажу его за тем столом. Неизвестно, кто не так. То есть известно, никто другой там не сядет, и чего он на это упирает?
— А может, у них сажают по несколько штук за одной доской? Чтобы не скучали…
— Одурел, я на картинках видел: у них места побольше, чем у нас. Януш, чего он говорит?
— Черт его знает, — пыхтел Януш, в поте лица пытавшийся объяснить иностранцу, как подготовить стол для работы. — Давайте рейсшину, сам приделаю, разговорами ни черта не добьешься.
При виде роликов иностранец безусловно и наглядно удивился. Он издал несколько вопросительно интонированных горловых звуков, осмотрел рейсшины, прикрепленные на остальных досках, подвигал их легонько и жестами показал, что не понимает отсутствия кульмана, то есть перпендикуляра на рейсшинах. Он осмотрел привинчиваемые Янушем ролики, обследовал механизм приспособления, и на лице его отразились полные неуверенность и сомнение.
— Для него и ролики внове? — ухмыльнулся Лесь. — Дичь какая-то на этом Западе… А еще толкуют про ихний технический уровень!
Иностранец махнул рукой по левому краю чертежной доски и загулькал явно вопросительно.
— Скажи, работаем, мол, на роликах, у нас нету третьей руки для перпендикуляра, — подсказал Янушу Каролек. — У них, может, и есть, а у нас нету.
— Сам скажи, — проворчал Януш. — Я занят. И вообще, вдолбите ему, что это параллельные, а у меня больше нету сил.
Каролек и Лесь бросили работу. Несколько насильно оторвали иностранца от Януша и принялись за какие-то анатомо-технические объяснения, видя в этом единственный шанс на успех. Через пятнадцать минут все обороты старых фотооттисков были разрисованы, причем чаще всего фигурировал мотив трехрукого человека. Пока Януш приспосабливал стол для работы, в голову нового сотрудника усиленно вбивалось убеждение, что где-то в Европе существуют таинственные существа о трех руках, работающие с традиционными рейсшинами. По нарисованным на старых фотооттисках чудесным историям выходило: существа эти эмигрируют из Польши, не оставляя после себя никаких следов, если не считать отрубленных, по-видимому топором, третьих рук. Иностранец балдел и тупел на глазах.
— Ничего, он когда-нибудь привыкнет, — утешал Лесь. — Говорят, дрессированные обезьяны даже на машинке печатать умеют.
Януш отер лоб и закурил.
— Ничего не поделаешь. Раз козе смерть, берем быка за рога.
Сия эффектная пословица немало озадачила присутствующих. Сосредоточенный Януш отмахнулся от объяснений и ринулся в лобовую атаку на иностранца. Посадил за стол и разложил перед ним несколько старательно выбранных чертежей. И похоже, стена непонимания таки треснула.
В голубых иностранных глазах впервые блеснуло любопытство. Новичок внимательно осмотрел разрез строений и сделал рукой жест сечения.
— Snit, Cup.
— Правильно, разрез, — согласился Януш. — Разреза еще нет. Not jet. Ты сделаешь, понял? Это эскизы. You. Machen. Arbeiten [5] .
В
— Ему нравится, — обрадовался Каролек. — Я сразу говорил: это административное здание у нас неплохо получается.
— Человек дикий, а вкус есть, — согласился Лесь.
Первые трудности были преодолены, и новый сотрудник начал понемногу приспосабливаться, вполне благожелательно выслушивая весьма вольные трактовки своего имени. Служебная жизнь коллектива снова обрела разнообразие и свободу маневра.
5
Вы (англ.). Делать (нем.). Работать (нем.).
Интенсивное обучение польскому языку давало слабые результаты. За отсутствием единого способа взаимопонимания использовались нужные в данный момент слова из каких-нибудь других языков, причем никто из заинтересованных лиц не отличался излишним педантизмом насчет грамматических правил. Чужеземец вообще плевать хотел на грамматику.
— Дает мне калька, ты. Please [6] , — обращался он с приветливой улыбкой в голубых глазах к пани Матильде. Улыбка, вероятно, была и на губах, но из-за густой бороды это лишь угадывалось. Пани Матильда в ответ всякий раз нервно вздрагивала.
6
Пожалуйста (англ.)
— Не имеется план фундаментен, — деловито сообщал Януш, стараясь говорить предельно понятно. — Ты gehen [7] к инженер.
Однако два выражения, с непонятным упорством употребляемые иностранцем, вызывали особое недоумение. Одно — подчеркивало, что речь идет о его персоне, а второе звучало как «висель».
— И чего он все про свой индивидуализм талдычит? — ворчал Каролек. — Он так, да он так. А кто не так, к черту?
— Отъединиться желает, — объяснил Лесь. — Слышал насчет коммунизма, вот и психанул. Думает, у нас все общее, а он хочет быть индивидуальностью.
7
Идти (нем)
— А вдруг это, наоборот, согласие? — задумался Януш. — Он, мол, на все согласен, а другие пусть как хотят. Ведь приехал же он в Польшу и сидит тут…
— Возможно. Почему-то ведь явился сюда… Кто знает, вдруг да хочет дать понять, что ему наш строй нравится?
«Висель» беспокоил больше, чем возможное отношение чужеземца к строю. Звучало это слово ежедневно и постоянно и заинтриговало всю группу донельзя.
— И чего он лезет, черт побери, с этим виселем? — нервничал Януш. — И чего он имеет в виду?
— Верно, это сокращение от висельника, — твердил Лесь. — Его кто-то научил, а он привык.
— Допустим. Ну а что у него при этом на уме? — размышлял Каролек. — Чаще всего кроет этим словцом при обсуждении проектов. Может, он Януша так поносит?
Тайна висельника в конце концов измучила всех. Потребовали объяснений от зава. Зав мастерской, ежедневно подвергавшийся атакам оголтелых от любопытства сослуживцев, после долгих и бесплодных поисков знатока датского, обратился в последнюю инстанцию — к государственному мужу, который протежировал новому сотруднику. Усилия несколько ошеломленного сановника увенчались успехом, и ответ пришел по той же лесенке, что и вопрос, только в обратном направлении.