Лёшенька. Часть вторая
Шрифт:
Игнат открыл дверь в библиотеку и увидел Лёшку, приложившего руки к перевязанной ноге худенькой девочки с косичками. Лёнька на правах лучшего друга пристроился рядом на корточках, во все глаза глядя на отсветы от ладоней и высунув в восхищении кончик языка.
– Это что такое? – загремел председатель.
– Да вот… Лёшка лечить может… Бог ему дал…
– Какой ещё бог? Учишь вас, учишь: никакого бога нет. «…Религия – это вздох угнетённой твари, сердце бессердечного мира, подобно тому как она – дух бездушных порядков.
– Карл Маркс… – нестройно ответили ему.
– Правильно! – с удовольствием кивнул Игнат Захарович. – Идите обедать, повариха два раза приглашать не будет.
Ребята оживились и побежали по лестнице в столовую, откуда долетали сытные запахи щей, пшённой каши и свежего хлеба.
– Так-то лучше… А то – бог, бог… Ишь!
***
Не успела мать подоить корову и процедить молоко, как с утра пораньше заявилась соседка Федора, краснощёкая с мороза, полная и рыхлая баба.
После первых же приветствий, она полезла за пазуху и достала беленький узелочек, положила на стол.
– Возьми, Веруша, не побрезгуй. Это сальце и яичек пяток… Уф, насилу утра дождалась, ноженьки гудят, так и крутило их всю ночь, так и крутило… А Лёшенька-то где?
– Дак спит ещё… Зачем он тебе? Никак в толк не возьму.
Федора сделала попытку упасть на колени, но сморщилась от боли и села обратно на табурет.
– Помоги Христа ради! Попроси Лёшу ноженьки мне вылечить, а я уж не поскуплюсь. И яиц принесу, и сметаны, и хлеба.
– Да с чего ты взяла, Федорушка? Нешто мой Лёшка врач? Тебе на станцию надо, там новый доктор, Олег Никитич, очень хороший…
– Да что доктора! – отмахнулась соседка. – От старости микстуры ещё не придумали. А вот Лёша, сказывают, всё может. В усадьбе всех ребятишек вылечил.
У матери руки и опустились… Взглянула на печь, где завозились сыновья, и вздохнула: таки не выдержал малец, рассказал дружкам…
4
Ух и уродились нынешним летом грибы! Яшка с Лёшкой чуть ни каждый день в лес ходят, приносят полные корзинки подосиновиков, опят и, конечно, белых.
Что же может быть лучше, чем проснуться утром раньше мамки, когда ещё коров в стадо не выгоняли, взять из суднавки краюшку хлеба и пару варёных картофелин со стола, разбудить засоню Лёшку и тихо выбраться из избы.
А в лесу-то какая благодать! Прохладно, свежо и тихо-тихо… Перейдя ручей и немного поплутав по лесу, они вышли к своему заветному местечку, где всегда хорошо родились белые грибы. Яшка опустился на колени и шарил руками по мху и опавшим листьям. Пальцы нащупали крепенькие шляпки грибов, он очистил их, выцарапал из земли и сложил в лукошко. Вот и славно, мамка и нажарит с картошкой, и засолит, и насушит…
Последнее своё беззаботное лето догуливает Яшка. Окончена школа-семилетка, осенью ему предстоит ехать в
Яшка вспомнил, как прошлым летом они пытались найти в лесу клад, и повернулся к брату:
– Ты, Лёшк, не только грибы ищи.
– А что ещё? Ягоды?
– Клад. Может, почуешь что-нибудь… Деньги у мамки почти кончились. Чего глаза вытаращил? Вишенку купили, дяде Косте на жеребчика дали, – загибает пальцы Яшка, – тарантас, одёжку и валенки всем… Муки ещё, когда своя вышла… крышу у амбара чинили… Что там осталось, кот наплакал.
– Так мама Соня сказала: здесь клада нет, – напомнил мальчуган.
– Балда! Это раньше не было, а сейчас, может, и есть. Вдруг кто-нибудь пришёл и закопал?
С такими убедительными доводами нельзя не согласиться. Лёшка обещал быть настороже. Бродя между деревьями, он смотрел под ноги, словно буравил землю взглядом… и вдруг под кустом заметил что-то блестящее.
– Нашёл!
– Что? Где? – Яшка с колотящимся от радости сердцем бросился к брату.
В руках у Лёши серебристый портсигар, залепленный опавшими листьями. Они очистили его от грязи и увидели на крышке гравировку в виде лошадиной головы и женщины с длинными распущенными волосами, в накинутом на плечи платке.
– Ух ты, небось, серебряный… тяжёлый какой. Дорогая вещица, – со знанием дела сказал Яшка.
Он поддел ногтем крышку и открыл портсигар. Внутри лежали свёрнутая купюра и плотный ряд тонких папирос.
– Почти не отсырели, крышка плотная. Подсушить только малость…
Деньги он спрятал в нагрудный карман, чтобы после отдать мамке.
– Поди, осенью гость к кому-нибудь из города приезжал, пошёл в лес грибы собирать, присел передохнуть – и потерял. А мы нашли.
Яшке уже давно хотелось научиться курить. Кирька, лавочников сын, умел, Васька умел и Колька тоже. Кирьке так вообще было легко. Стащит потихоньку у отца папироску, тот и не заметит – считать он будет, что ли?
Они отдохнули у ручья, разделив по-братски краюшку ржаного, чуть кисловатого хлеба. Яшка пригнулся и попил чистой воды, вытер рукавом рот:
– Полнёхонькие корзины, пора домой… А что, Лёшка, может в коммуну заглянем Кольку проведать?
Лёша стрельнул хитрыми глазами на брата:
– Кольку?
– Ну да, а что?
– Знаю я твоего Кольку… с вот такой косой, – хихикнул Лёшка и показал рукой чуть ниже спины.
– Сейчас в лоб получишь! – мрачно пообещал брат.
Вы только посмотрите, люди добрые, как избаловался этот мальчишка! Слова ему не скажи, пальца в рот не клади – вот до чего вредный стал, совсем добра не помнит.