Леший. Четвертые врата
Шрифт:
Кондрат отвел потерпевшего в кабинет и указал на давно потрёпанный диван, оставшийся еще со времен совдепа.
– Здесь ложись.
Парень ничего не ответил. С той минуты, как они покинули квартиру, молодой человек не произнес ни слова.
Леший включил старый тефалевский чайник, в глубинах совдеповского шкафа нашел двухдневное печенье и вечное кофе в пакетиках.
– Как тебя зовут? – спросил, разливая кипяток по бокалам.
Парень сидел, смотря перед собой.
А может он того... крышей двинутый? Да, вроде, медики признали вменяемым. В шоковом состоянии? Интересно, и когда он из него
– Мог и бросить, – гуманно предположил Кондрат с усмешкой. Парень посмотрел на него, и нахмурился.
– Ну, – прошел назад к чайнику и в этот раз начал наливать себе Кондрат. – Горячо, холодно, чуешь, кричать умеешь. Я думал, совсем немой.
Парень посмотрел на Лешего, в глазах презрение. Наверное, так смотрит хозяин на нашкодившего кота.
– Не немой. Только о чем с вами говорить? Вы же меня за психа считаете.
Он вернулся к дивану. Сел и уставился в стену.
Кондрат придвинул к дивану стул и сел.
– Считаю – не считаю. Какая разница. Не моя это работа, диагнозы ставить. Ты знаешь, я вообще, с удовольствием бы сейчас отправился домой. Но сижу здесь, с тобой. Ты можешь сколько угодно строить крутого или показывать характер. У меня просто не то настроение. Сегодня я добрый и хороший, мне душно, и я хочу домой. Да и, собственно, а чего я здесь сижу? Ты ведь все равно говорить не хочешь. Вот и ладушки. – Он резко поднялся, прошел к столу поставил кружку и, повернулся к парню, смотрят на него сверху вниз. – Сейчас я просто уйду, закрою дверь на ключ. На окнах решетки, в коридоре вооруженный дежурный. И будешь ты здесь всю ночь один. Сам на сам со своим гонором и характером. А завтра придут другие дядьки. Из главка, серьезные. И не будет меня хорошего. Понимаешь?
В открытое окно дунуло, стукнула о косяк рама, слегка зазвенело стекло. Явственно запахло дождем, а следом громыхнуло. Кондрат прошел к окну, выглянул, небо уже почти полностью затянуло, погрузив город в мрачно-серое марево. Кондрат посильнее вдохнул. Хорошо. Правда духота еще не спала. Но как только польет дождь... Снова громыхнуло, рама очередной раз звякнула, Леший прикрыл окно и закрыл на щеколду. На стекло упала первая, крупная капля.
– А может, и не было никого там?
– Был, – тихо, почти шепотом, ответил парень.
– Ты видел? – Леший обернулся и посмотрел на него. Дождь уже вовсю стучал по стеклу.
Обычный паренек, может и есть у него крутые завязки, вот только сейчас это просто обычный паренек.
– Как тебя зовут?
– Стас.
– Как ты попал в квартиру?.. гмм…
– Кати.
– Катерины Стоговой.
– Мы прилетели... – он поднял голову и посмотрел на Кондрата. Отчужденно, потерянно, как будто до сего момента ему и в голову не приходило как он попал в квартиру Катерины! – мы прилетели, – снова повторил он.
– Вы прилетели, – стараясь придать голосу мягкость, повторил Кондрат. – Вы были в командировке? Работаете вместе?
– Работаем, – сосредоточенно и в то же время неуверенно, кивнул Стас.
– А может с отдыха? Кипр?
В глаза парня появилась осознанность.
– Да, точно. Солнце яркое. Море. Пляж… с отдыха, – последнее он сказал уже более уверенно. Море, пляж… виски… наверное, там и познакомились.
– Почему, наверное? Вы не уверены?
– Я плохо помню. Как будто в тумане.
– Откуда вы прилетели? Где вы были на отдыхе? В какой стране?
– Я не помню.
– Как вернулись в квартиру Катерины, тоже не помните?
– Нет! Только её крик. А потом люди… пришло много людей и меня все спрашивают, спрашивают, – Стаса затрясло.
– Вы что-то принимали?
– Где?
– Не знаю… на отдыхе… на море… дома. Что вы принимали?
– Я ничего не употребляю, если вы это имеете в виду? Я не наркоман.
– Предположим, вы с Катериной прибыли с отдыха, она сама предложила поехать к ней? Это у вас был курортный роман или вы были знакомы с ней до поездки? Или этого тоже не помните?
Взгляд Стаса изменился став одновременно потерянным и испуганным.
– Я… не помню... Вы мне не верите?
Кондрат сел напротив паренька, старый стул под ним скрипнул.
– Стас. Я хотел бы тебе верить, – он перешел на «ты» стараясь вызвать доверие и расслабить парня. – Но понимаешь… Вы с Катериной вернулись в её квартиру. Она умерла. И ничьих отпечатков, кроме твоих, в квартире не обнаружено. Сердечный приступ, на первый взгляд. И смотря на тебя, я очень надеюсь, что так оно и есть. Но... после освидетельствования, вполне, возможно, откроются новые факты. И ты будешь первым подозреваемым. Так что постарайся вспомнить всё, либо отрицай всё, что ты здесь плетёшь. Потому что, никого кроме тебя в квартире не было. Смотри, какой я добрый, я сейчас говорю тебе то, что скажешь потом главку. Одно из двух: либо ты во всем сознаешься, либо все отрицаешь, вот это твое «ничего не помню», с дрожью и пугаными глазками, вполне может прокатить.
Стас вскочил и начал ходить по кабинету.
– Мы вернулись... мы... я не помню... она зашла первой. И закричала, – парень остановился посреди кабинета. – Она так долго кричала. Я стоял в дверях, разувался. Так и не разулся. Она сказала: «Ты разувайся, а я чай поставлю…». Она так долго кричала. Я видел свет. Он был ярко-синий. Он полз из кухни, она отступала пока не вошла в зал. Он полз за ней. Я стоял за стеллажом с одеждой, в прихожей, он не видел меня. Он полз за ней. Она кричала… А потом… потом он пропал… и она замолчала. Она лежала посреди зала… Потом стук в дверь, я боялся открыть… кто-то бил в дверь… люди в форме… я не мог, не мог…
Стас опустился на колени, и начал раскачивается маятником. Повторяя: «Я не мог… она, так кричала… Я не мог…».
– Синий яркий свет, – повторил Кондрат и задумчиво откинулся на спинку стула. – Стас, ты точно ничего не употреблял? Нет, я, конечно, хочу тебе верить, но… Подумай сам, ты ничего не помнишь и свет… – он усмехнулся.
Парень замолчал, рывком вскочил. Подпрыгнул к столу, ухватился за край столешницы. Его трясло, костяшки пальцев рук побелели.
– Мы ничего не употребляли! – зло выкрикнул он. И Кондрат пожалел, что не надел на него наручники. Вид у парня был жуткий. Того и смотри, кинется. – Мы только вернулись, с рейса… рейса…