Леший. Четвертые врата
Шрифт:
Кондрат вздохнул, посмотрел ему вслед. В эту секунду, на улочку вырулила машина. Осветив Кондрата, она медленно проехала мимо и завернула к соседнему дому. В ночи Леший только успел заметить косые фары и услышал гремящий звук. Тачке явно уж давно пора было на покой и отдых, а не бренчать старыми запчастями по спящим районам.
«Не одному мне не спится», подумал Леший и направился к своему подъезду.
***
– Утро доброе, тетя Зина! – голос разлетелся по темной прихожей. Кондрат зевнул и потянулся. Бросил мимолётный взгляд на кухонные часы. Время близилось к обеду.
– А ты во сколько вчера пришел? Я и не слыхала, – она вытерла руки о передник. Помнится, такой же был у мамы.
Мама.
Родителей уже давно не было. А тетя Зина была. Можно сказать, единственная родственница, проживающая у черта на куличках в захолустном домишке. Потому, когда Кондрат прибыл в поселок Севольное Яндырской области и заскочил в гости к тёте Зине, которую не видал с детства... пожилая женщина сидела на косой лавочке и тоскливым взглядом провожала заглянувшего на минутку племянника. Решение пришло быстрое, в течение двух минут. Кондрат наскоро скидал нехитрый скарб тётушки и перевез в свою холостяцкую, пыльную, но довольно большую четырехкомнатную квартиру – оставшуюся в наследство от родителей. За первый день проживания, пока Леший был на работе, тётушка привела в порядок всю квартиру и хлебосольно встретила племянника пирогами и борщом. С тех пор прошло полгода, а отношения Кондрата и тетушки не были ничем омрачены. Скорее мужчина даже радовался такому соседству. В доме чисто и прибрано, всегда приготовлено поесть, в то же время тетушка отличалась крайней культурой и цивилизованность. Никогда не лезла с расспросами и тем лишних не заводила. Приятная во всех отношениях пожилая женщина. Странное дело, называть тетю Зину старушкой, от роду которой исполнилось более шестидесяти, у Кондрата язык не поворачивался. Всегда подтянутая, в отглаженной чистой кофточке с накрахмаленным воротничком, и свободного покроя брюках. Когда-то еще отец рассказывал, что тетя Зина работала шофером на местной мебельной фабрике, после водителем тамошнего деревенского управы. С тех пор привычка носить брюки осталась.
– Заходи, Кодя. Я блины пекла. Тебе со сметаной или сгущенкой?
– И того и другого и можно без хлеба, – процитировал Леший.
Тетя Зина засмеялась открыто, по-родному.
– Лика звонила.
– Знаю, – кивнул Кондрат. – Она и мне вчера звонила. Просит Тайру забрать, снова.
Тетушка нахмурилась.
– Ты б её совсем забрал. Таскаете собаченьку как игрушку, туда-сюда. А ей один хозяин нужен.
– Заберу. Потом, – уклончиво ответил Кондрат.
Тайра, пожалуй, единственная тема, на которой тетя Зина настаивала. Женщина не то чтобы сильно любила собаку. Но чувство ответственности перед тем, кого приручили, у неё было воспитано со времён Советского Союза. И таскание «туда-сюда» живого существа её ответственность никаким образом не принимала. У собаки должен быть хозяин. Один. Тот, кто будет за неё отвечать. Стойкое, непоколебимое, убеждение.
Кондрат, конечно, с тетушкой был согласен. Но как-то... За Тайрой нужно смотреть, выгуливать, кормить и водить к ветеринару. Проделать это все в течение месяца-двух он еще как-то мог, но вот постоянно... Дело даже не в лени – в работе. Не хватало у него времени. А тетушка отвечать за их собаку не станет. Снова же принципы: «Ты хозяин – ты и занимайся псиной!».
– Поздно ты сегодня встал, – не спрашивая, а мимолетно подмечая, одновременно ставя на стол
– Выходной у меня сегодня, – не поднимая глаз, ответил Кондрат, понимая, что уйти на отдых среди недели, глупость. И тетя это прекрасно понимает.
Тетушка кивнула, открыла холодильник, достала оттуда баночку со сгущенкой и отлила в вазочку. Ни одного неудобного вопроса не последовало. Молодец, тётя! Выдержка военная. Ведь любопытно же, а молчит.
– Пойду я, – чмокнул женщину в щеку Кондрат, быстро запил, блины чаем и громко икнул.
Тетушка улыбнулась, потрепала Кондрату волосы. И только в глазах вдруг промелькнула некая настороженность.
– В душ и за Тайрой, – подмигнул Леший и вышел из кухни. Через минуту послушался шум воды. Женщина некоторое время постояла, прислушиваясь, убрала кружку в раковину. Вода шумела, Кондрат что-то напевал. Тетя Зина вытерла со стола, сняла передник, повешала его на стул и вышла из кухни. Через минуту хлопнула входная дверь.
Глава 6
– Совесть есть? Рейс через час!.. Ты обещал!.. Всегда знала о твоей безответственности!..
Голос Лики сипло пробивался сквозь шум воды. Кондрат фыркнул, одной рукой прижал аппарат к уху, второй закрутил вентиль крана и, взяв полотенце, начал вытирать голову.
– Ты чего там ещё и фыркаешь? Совсем обнаглел? Тайру забери!
– Сейчас! Оденусь и выезжаю! – натягивая трусы одной рукой, проворчал Кондрат.
– Он только выезжает, понимаешь ли! Да у меня вылет через час! Придурок! Открой дверь! Я сама её привезла!
– Сама так сама, – заворачивая торс в полотенце, беспрекословно согласился Кондрат и, почесав грудь, прошлепал мокрыми ногами к двери.
По дороге успел подметить, что в квартире установилась тишина.
– Тетя Зина! – позвал Леший. Та не отозвалась. «В магазин ушла», – подумал Кондрат и, провернув ручку английского замка, открыл дверь.
Ярость на лице Лики искажала природную красоту. Она без слов сунула в руки Кондрата поводок и пакет. После чего бегом спустилась по лестнице. Тайра гавкнула ей вслед явно без всякого сожаления.
– Ну, привет, красавица! – погладил хаски за ушами Леший, и они вошли в квартиру.
***
Собака смотрела на Кондрата умным, пронзительным взглядом, пока тот выуживал из пакета миску под еду, под воду и пакет с сухим кормом.
– Всякой гадостью тебя кормит, – поморщился Кондрат. Тайра гавкнула. Соглашалась. – А мы пойдем и купим чего-нить более привлекательное. Небось, ливер с прошлой нашей встречи не ела?
Тайра снова гавкнула. Ну не умная ли собака!
Леший выбросил пакет в мусорное ведро, пакет с сухим кормом был закинут под стол.
– Идем, – позвал хаски Кондрат. Заскочил в комнату, натянул спортивные, широкие штаны, и, нахлобучив шлепанцы на голые ступни, вышел с Тайрой из квартиры.
***
– День добрый, Кондрат Разумович, – кивнули разом три соседки-старушки, сидящие на скамейке. У одной в руке кулек с семечками. Отчего-то Кондрату казалось, что кулек тот вечный, нескончаемый, ровно свернутый со смазавшимися газетными буквами.