Леший
Шрифт:
– Да знаю я, старый. Знаю. Уж который год девчонок на коротком поводке держу, поэтому если он ещё раз сюда в баню придёт – они меня не поймут, не по обычаю будет его отпускать. Они ведь последние годы только рыбаков на берегу видят. Так что в сторону его уводи.
Скрипучий бас что-то ответил, но Витька не разобрал, потому что снова провалился в забытьё.
Очнувшись окончательно, Витька понял, что опять стоит на реке. Голова трещала как кочан капусты на морозе. Перед его неспешным мысленным взором возникали картинки –
Витька со стоном помотал головой.
И снова холод. И снова, теперь уже совсем вялый из-за окоченевших членов, бег вдоль кромки берега. У Витьки началась натуральная истерика. Еще недавно тоскливо хныкавший, он стал хихикать. «Ведь замёрзну же, как пить дать – замёрзну, – отчего-то весело думал он. – А так мне и надо. Потому что – дурак. Потому что правильно это будет. Сам ведь попёрся. Никто ведь не заставлял людям вечер портить. Вот и получи. Не по морде, так в морду. Так тебе и надо. Всё правильно».
Снова увидев тропинку, Витька свернул скорее по инерции, уже не веря, что она выведет его куда надо. И когда он понял, что она петляет, чуть не обрадовался, потому что это чётко вписывалось в уже нарисованную его сознанием картину – он непременно замёрзнет и его холодный труп обнаружат только утром.
Не в силах больше идти и бороться, Витька сел на поваленное дерево, вжавшись внутри пуховика сам в себя. «Как же холодно, чёрт, как же холодно», – только и крутилось в голове. Но тут, а может и через бесконечность, он почувствовал, как лицо обдала волна жара. Он разлепил веки и вяло удивился: в лицо ему светило полуденное солнце, а вокруг него парИлась на солнце сочная трава, а чуть поодаль лениво шелестели зелёной листвой берёзы и осины. «Совсем замерзаю», – как-то совсем равнодушно подумалось Витьку. И словно в ответ на эту мысль из-за стволов деревьев на полянку вышел бородатый всклокоченный старичок. Остановившись в пяти шагах от Витьки, он, кряхтя, достал из-за пазухи складную тряпичную табуретку, какими обычно пользуются рыбаки, и уселся на неё.
– И чего вы, городские, такие суетливые? – вопросил он. Не дождавшись ответа, сорвал былинку и поковырялся в зубах.
– Вот нет бы раньше присесть. Понимаешь, положено у нас так. Обычай такой. Обязательно присесть надо. А вы всё на ходу, да на ходу.
Внимательно посмотрев на Витьку, он вдруг встал. И оказалось, что он ну совсем небольшого роста – метр. Даже с кепкой, если бы она у него была.
– Ладно уж, – пробормотал себе в бороду старичок и стал приближаться к Витьке. Его шаги отдавались в Витькиных ушах почему-то
– Ведь присел же. Пусть сперва подумал, поразмышлял, да уж потом присел. Ладно…
Исполинская фигура уже нависала над Витькой, когда тот от внезапно накатившего страха зажмурился.
Его резко толкнули в плечо.
– Да вот же он! Совсем окоченел! А ну, хватай его!
Витька едва ощутил, что его вроде как подхватили под руки и оторвали от земли.
– Вот же ёперный театр! В баню его. Быстрее!
– Не надо в баню, – Витьке показалось, что он испуганно дернулся и закричал, а на самом деле еле пролопотал одними губами.
Однако он был услышан.
– Надо, надо!
Витьку затащили в парилку, стали снимать с непослушного негнущегося тела одежку. Кто-то сердобольный подсуетился и сбегал в дом. Чьи-то заботливые руки набулькали в стакан водки и влили в Витькин рот добрую половину, остальное стекло по его подбородку на уже освобожденную от одежды грудь.
Спустя всего четверть часа Витька, сидя на полкЕ, разомлев от тепла и хмеля, ронял слёзы и, всхлипывая, бормотал одно и то же:
– Вот оно как. Надо же. Вот оно как.
Киллер
Филипп пришел с работы поддатый. Повод был. Праздник. И ведь не один, а целых десять дней отдыха подарило государство. Всем нормальным людям, которые теперь дома сидят, телевизор смотрят. А вот Филипп свой пост бросить не может. Всё-таки котельная одна на весь посёлок.
Ввалившись в дом в облаке морозного пара, скинул на входе сапоги и ватник и протопал в комнату. Завалившись на диван, заорал жене как обычно:
– Жрать давай!
Та вышла из смежной комнаты и привычно пробурчала:
– Стол поставь сперва.
– Это я сейчас, – Филипп сел, собрал равновесие в кулак, оторвался от дивана и, петляя в двух шагах, добрался до стола, что стоял у окна и придвигался на середину комнаты к дивану только для трапезы. Вцепившись в него двумя руками, он со стоном обиженных досок пола дотащил стол до парадного места и снова плюхнулся на диван.
– Готово! – крикнул он в кухню.
Жена накрыла стол. Отварная картошечка в котелке, котлеты на сковородке, капустка квашеная в миске – всё своё, всё лучшее.
Филипп стал вкушать разносолы медленно и размеренно, как и положено уставшему добытчику.
И тут он заметил на кухне некое движение. Сквозь расплывчатый туман, узрел он, как медленно откинулась крышка подпола, и вылезла оттуда смутная фигура. Замерев по пояс над полом ненадолго, видимо оглядываясь, этот кто-то вылез окончательно и тенью шмыгнул к выходу. Застыв с вилкой у рта, Филипп напрягся.
Конец ознакомительного фрагмента.