Лесная кукла
Шрифт:
Ребров был одет, по обыкновению, в джинсы и рубашку, на Павле же были элегантные черные брюки и голубой тонкий джемпер. Наташа, разглядывая его, тихо зацокала языком, восхищаясь красотой Журавлева. Ну как можно было в него не влюбиться? Бедная Женя…
Женя вернулась с таблеткой и стаканом воды. Протянула Журавлеву.
– Минут через десять боль пройдет, – сказала она тихо.
Все были голодны, с аппетитом набросились на свежие овощи, потом Галина Петровна принесла большое блюдо с бараниной.
– Ну давай, Ребров, рассказывай
– Вообще-то, это не моя история, а Пашина. Вот он пусть и рассказывает. А ты, Женя, можешь пока пройтись по саду, прогуляться, чтобы не слушать. К тому же история больно уж страшная.
Ребров, еще не успевший как следует осознать, что он находится все-таки не в своем кабинете и вообще привычной ему обстановке, где все более-менее просто и ясно и где можно вести себя естественно, не боясь ляпнуть лишнее, вдруг понял, что своей шуткой ранил Женю, и вспыхнул. Пожалел о сказанном. И зачем только напомнил Жене о ее сложностях с Борисом?
Но Женя не обиделась. Больше того, она была ему даже благодарна за то, что он с самого начала взял такой ироничный, шутливый, пусть даже и грубоватый, тон. Так ей было легче находиться рядом с объектом своей новой любви.
– Боюсь, что я, и находясь в саду, все услышу. Ты же знаешь, Валера, как я люблю страшные истории. На самом деле звучит интригующе. Так что там с этой куклой? И почему она лесная?
– Да это мы с Валерой так назвали дело… На самом деле там нет никакой куклы. Там все гораздо хуже… – сказал Павел, машинально держась за щеку.
– Сейчас все пройдет… – вырвалось у Жени, у которой, как ей показалось, тоже заболел зуб и тоже на этой же стороне.
– Короче. У нас новое дело. Парень, айтишник, работает в банке, Юрий Агневский, попал в одну очень нехорошую историю. Поехал в лес и обнаружил там труп женщины. Сам позвонил в полицию и сказал, что это он ее убил.
– И?! – хохотнул Борис. – В чем интрига-то?
– Да вся история – одна сплошная интрига, – вздохнул Журавлев. – Сплошные вопросы. С одной стороны, кажется, что Юрий этот вполне себе адекватный человек, с другой – несет просто какую-то околесицу и сам себе яму копает.
– А если подробнее! – потребовала Наташа.
– Хорошо, начну с самого начала. Это не так уж и далеко от МКАД, примерно в двенадцати километрах. Деревня Сапроново. Я так и не понял, что этот Агневский вообще забыл в лесу. Поехал, типа, подышать свежим воздухом, зашел в лес, покачался на качелях…
– На качелях? – удивилась Женя. – Что это за качели?
– Да обыкновенные, они висят на металлической перекладине, прикрепленной скобами к двум деревьям, сиденье подвешено на цепях. Качели хоть и старые, но еще крепкие.
– Господи боже мой! – воскликнул Борис. – Женя, дались тебе эти качели? Павел, дальше-то что?
– Но Женя правильно заметила эту странность… – возразил Журавлев. – А вам всем разве не показалось странным, что мужчина в самом расцвете лет, совершенно один едет в лес, чтобы покачаться на качелях? Так он мне, во всяком
– Что за женщина? – спросила Женя.
– Ее личность пока не установлена. Примерно лет тридцати. Судя по всему, она умерла от отравления. Не стану за столом перечислять внешние признаки отравления…
– У вас есть фотографии трупа? – спросила Женя, напрочь забыв об осторожности и, главное, о том, что за столом находится ее муж и что вообще они собрались, чтобы просто поужинать в дружеской обстановке. Она вела себя так, как если бы их общей целью и было найти убийцу!
– Женя… – тихо произнес Петр, бросая на нее многозначительные взгляды.
– Есть, – сказал Павел и, взглянув на Реброва и мгновенно получив от него одобрение взглядом, открыл свой телефон и, быстро разыскав в нем нужную папку с фотографиями, протянул его сидящей рядом с ним Жене. – Вот.
Женя принялась внимательно изучать снимки. Женщина была на самом деле молодая, симпатичная, ухоженная, на ней было белое платье в красный горох. Босая, ногти на ногах покрыты красным лаком. Шатенка, волосы до плеч. Косметики на лице совсем мало. Помада на губах смазана.
– Никаких признаков насилия, – поспешил ответить на ее назревающие вопросы Павел. – Ни царапины, ничего такого… И ее не насиловали.
– А где ее обувь?
– Нет обуви. Нет сумочки. Ничего нет, просто труп, совсем слегка присыпанный землей. Агневский говорит, что он заметил труп, когда начал раскачиваться на качелях.
– Постойте, но вы же сказали, что он признался в том, что убил ее.
– Да, вроде бы признался, но не сказал, как именно убил… И вообще, когда приехала полиция, все отметили, что он как бы не в себе. Он был в очень плохом душевном состоянии, хотя потом, уже на допросе, как ни странно, стал постепенно приходить в себя. Вероятно, вид трупа сильно потряс его, и он сам не понял, зачем сказал, что убил эту женщину. Он сказал, что не был с ней знаком, никогда не видел. Он сказал, что не понимает, что удивительного в том, что он, человек, который целыми днями сидит за компьютером, решил в ясный солнечный майский день отправиться в лес, подышать воздухом. Что если бы он, к примеру (это его слова), отправился в лес зимой и принялся кататься на заснеженных, ледяных качелях, вот тогда было бы странно, а так… Говорю же, он словно пришел в себя и уже в самом конце допроса заявил, что никого он, конечно же, не убивал. И сказал, что ему нужен адвокат.
– Борис, мы посоветовали ему вас, – наконец подал голос Ребров. – Вы взялись бы за это дело?
– Почему бы и нет? Где он сейчас?
– Я отпустил его под подписку о невыезде. Но пока что он – единственный подозреваемый.
– Он дома?
– Вероятнее всего.
– Да… Жаль, что вы не привезли его сразу к нам, – сказал Борис, и Женя, вдруг зажмурившись от возможного счастья совместного с Павлом расследования, затаила дыхание. – Мы бы прямо сейчас с ним и поработали.
– Так я могу позвонить ему, и он приедет. Только поздно будет… – сказал Журавлев. – Это ничего?