Лесная невеста. Проклятие Дивины
Шрифт:
Вила сделала еще один легкий знак. Белый волк вскочил, метнулся к двери и исчез, только хвост мелькнул лоскутком метели.
И все вокруг ожило. Воздух оттаял, потянуло ветром, со двора стали доноситься крики и звуки отдаленной битвы.
– Ты видел? Видел, да? Видел сам! А я что говорю! Они оборотни, оборотни! Твари проклятые! – кричал кто-то рядом с ним, и Зимобор не сразу сообразил, что это кричит пленный князь Хвалислав.
– Княже! Где ты? – надрывался Жилята, ничего не видя в темноте. – Огня дайте, лешии, князя не вижу! Ты живой? Отзовись!
В
– Вот она! Вот! Держите ее! Голову ей рубите, рубите! Скорее! – истошно кричал князь Хвалислав, показывая на распростертую на полу девушку.
Кмети, держа мечи и топоры наготове, тревожно и недоуменно глядели то на пленника, то на Зимобора. Откуда тут взялась женщина, кто ее ранил? А Зимобор, немного опомнившись, подошел к девушке, наклонился и отнял ее руки от лица.
Да, это была Лютава. Такую, как она, не забудешь, если увидишь хоть один раз. Только теперь на ней не было прежних богатых одежд и серебряных уборов. Коса растрепалась, темно-русые пряди падали на лицо, а одета она была в простую серую рубаху и серый волчий кожух мехом наружу. Увидев этот мех, Зимобор даже подумал, что волчица ему померещилась и он принял женщину, одетую в волчий кожух, за зверя.
Лютава смотрела на него с таким неподдельным ужасом, как будто оборотнем был он сам и собирался съесть ее живьем. И сквозь этот ужас на ее выразительном лице проступало нечто настолько дикое, настолько лесное, что Зимобор ясно вспомнил волчью пасть с белыми зубами и понял: волчица ему не померещилась.
– Вставай! – Он попытался поднять ее, но девушка застонала и снова упала.
Зимобор глянул вниз и увидел на подоле ее рубахи большое пятно крови. Кровь капала на земляной пол и блестела там черной лужицей. Зимобор приподнял край ее подола – толстый вязаный чулок был разрублен, кровь текла из резаной раны. Значит, он действительно задел мечом лапу волчицы и это ее кровь сохнет у него на лбу.
Девушка постанывала и цеплялась за него, потому что не могла стоять. Понимая, что здесь все слишком сложно и опасно, Зимобор все же не мог спокойно смотреть, как женщина страдает от боли. Прежде всего он видел в ней человеческое существо и совсем ее не боялся.
– Перевязку готовьте! – бросил он кметям. – Ведогу зовите!
Опустив на пол меч, он взял Лютаву на руки и вынес из овина. Перевязать ее можно было и здесь, но почему-то он этого не сообразил и понес в ту избу, где ночевал сам.
Во дворе уже никто ни с кем не дрался, дозорные торопливо оживляли угасшие костры. Зимобор принес девушку в свою избу, громко крича, чтобы дали дорогу. Кмети, обернувшись и увидев их, расступались с изумленными лицами. Здесь тоже были раненые, но для девушки сразу освободили место, и Зимобор посадил ее на скамью. Судя по лицам кметей, каждый думал, что ему это снится. Девушка, да еще вроде та самая, что была в Селиборле? Откуда она здесь? Как сюда попала? Что это значит?
– Осторожно! Близко не подходи! Оборотень она! – торопливо пояснял бдительный Жилята, который всю дорогу провожал их с мечом наготове. –
В другой руке он нес меч Зимобора, а позади отрок тащил добычу – меч и шлем сбежавшего оборотня. Обе вещи, кстати, были очень дорогие, хорошей работы.
Посадив Лютаву, Зимобор сам стянул с ее ноги овчинный чулок и поршень из толстой кожи, потом вязаный шерстяной чулок. Рана была довольно длинной, но клинок задел только мягкие части, а сухожилия и кости, похоже, остались целы.
– Да что ты с ней возишься! – восклицал Жилята, пока Зимобор под общий удивленный гул обмывал ее рану и накладывал повязку. – Заживет, как на собаке! Она же оборотень! Завтра будет бегать, будто и не было ничего. Если не прирежут…
Закусив губу, Лютава бросила на Жиляту злобный взгляд, но молчала, не опровергая того, что она оборотень.
Наконец Зимобор закончил перевязывать, и она торопливо одернула подол. Потом провела руками по волосам и огляделась выжидающе, словно хотела спросить: и что теперь со мной будет?
– Да, подруга! – протянул Зимобор. Разогнувшись, он встал перед ней, положив руки на пояс. – Что? Ты нам приснилась?
– Вроде того, – буркнула Лютава. – Сны страшные видишь? Вот, это я.
– Ты – оборотень?
– Не совсем. Мой брат оборотень.
– Какой брат?
– Лютомер.
Зимобор вспомнил чародея, с которым дрался в овине. Действительно, похож на Лютаву, как родной.
– А! – На память ему пришли слова княгини Замилы. – Ваша мать, говорят, была чародейка и зналась с Велесом? И Велес, значит, твой отец?
– Мой отец – князь Вершина. А Лютомера – Велес. И наша мать – не просто чародейка, а волхва и княгиня Семилада, из рода Святомера Старого старшая дочь, – со сдержанным достоинством отозвалась Лютава.
Больше ничего пояснять не требовалось. Ну, разумеется, хвалиска Замила, бывшая пленница, никак не могла быть настоящей женой Вершины и княгиней угрян. Ведь это место, место старшей жрицы, воплощения богини на земле, способна занимать только женщина исконного княжеского рода, прямая наследница праматери всего племени. Замила ввела его в заблуждение: это она и ее сын Хвалислав были «младшей» семьей князя Вершины, а законными наследниками являлись дети княгини – эти двое, Лютомер и Лютава.
И насчет родства с Велесом, наверное, тоже правда. Тот, кто остановил время, чтобы беспрепятственно пройти между чужим вдохом-выдохом, действительно должен быть сыном бога. И если бы не венок Младины, эта встреча могла бы кончиться для Зимобора очень плохо.
Всего этого было слишком много для одного раза. Зимобор чувствовал возбуждение и при этом был так утомлен и обессилен, что едва держался на ногах. Ему даже не хотелось задавать вопросов – только спать.
– Тебя связывать? – спросил он у Лютавы.
– Что?
– Ну, связывать надо, чтобы до утра не сбежала? Ноги, чтобы не ушла, руки, чтобы не колдовала? Глаза завязать, чтобы не сглазила, рот заткнуть, чтобы не заклинала?
– Вот-вот, правильно, княже! – торопливо одобрил Жилята. – Это все вместе!