Лесная обитель
Шрифт:
Синрик не мог определить, сколько времени он сражается – полдня? А может, полжизни? Вдруг он с удивлением осознал, что на него больше никто не нападает. Все вокруг было устлано человеческими телами; между ними расхаживал Бендейджид, деловито и не торопясь добивая умирающих, чтобы положить конец их мучениям. Оглядев себя, Синрик увидел, что весь залит кровью, но, похоже, то была не его кровь. Во время боя он упал и думал, что это конец. Но на помощь к нему подоспел легионер. Он прикрыл британца длинным щитом, давая ему возможность встать на ноги.
Теперь Синрик знал, что можно ненавидеть
Лишь одну лодку поджигать не стали. В нее посадили варвара, единственного, кому сохранили жизнь. Он был ослеплен, но судном управлять мог.
Воздев к небесам руки, Арданос стал что-то выкрикивать на языке древних, который знали только друиды. Ветер на мгновение стих и потом вдруг, резко изменив направление, задул в сторону моря. Арданос взялся за борт лодки, удерживая ее, чтобы судно не унесло в море.
– Я призвал тебе в помощь попутный ветер, – обратился он к слепому разбойнику. – Если боги будут благосклонны к тебе, ты еще раз ступишь на берег Эриу. Ты будешь нашим гонцом. И вот что ты должен передать своему народу, – зловеще проговорил Арданос. – Такая участь ожидает всех, кто решится когда-либо вновь осквернить нашу землю.
Видение исчезло, и Эйлан, содрогаясь всем телом, в изнеможении откинулась на спинку стула. Она никогда не видела кровавых сражений, и сейчас все ее существо было наполнено ужасом. Но, наблюдая, как гибнут разбойники, она испытывала бурную радость. Ведь один из них убил ее мать, а возможно, и сестренку тоже и поджег дом, в котором она родилась.
Девушка пристально вглядывалась в воду, пытаясь отыскать среди множества лиц дорогие ее сердцу черты Гая, но его не было среди сражавшихся. Может, он погиб в какой-то другой битве, так и не узнав, что она жива? Что ж, это лучше, чем знать, что она не умерла, но предала его любовь, успокаивала себя Эйлан. Мысль о возможной гибели Гая до сих пор причиняла ей мучительные страдания. В ту ночь, когда они вдвоем сидели у праздничных костров, ее не покидало ощущение, что их души слились в единое целое. Не может быть, чтобы его убили. Сердце подсказало бы ей, что его нет в живых.
Но жизнь в Лесной обители текла своим чередом, и вскоре девушка перестала вспоминать и мечтать об упущенном счастье, стерлась боль души.
Вместе с другими послушницами Эйлан собирала священные растения; некоторые нужно было срывать только при лунном свете, другие – в определенное время дня.
– Священное учение существует гораздо дольше, чем сами друиды, – сообщила ей как-то по секрету Миллин, когда они вдвоем собирали травы. Миллин жила в Лесной обители уже несколько лет, но по возрасту была немногим старше Эйлан, и поэтому двух девушек, самых юных из жриц, частенько посылали выполнять какую-нибудь работу вместе. Миллин
Девушки собирали полынь на берегу ручья, который протекал по полям, прилегающим к стенам Лесной обители. Весна выдалась дождливая, ручей разлился, и из воды торчали макушки небольших кустиков. Сорванные со стебельков листья источали резкий дурманящий аромат, от которого у Эйлан кружилась голова. Жрицы использовали листья полыни, чтобы вызывать видения, а также готовили из них обезболивающий настой.
– Кейлин рассказывала мне об этом, – отозвалась Эйлан. – Она говорит, что в далекой древности в Британии друидов не было. Они приплыли сюда с другой земли и, покорив местные племена, поубивали всех жрецов, но жриц – служительниц Великой Матери – они не посмели тронуть. Жрицы нашего народа многому научились у них, прибавив к своим знаниям мудрость древних.
– Да, это так, – подтвердила Миллин, шагая вдоль берега. – Кейлин об этом знает больше, чем я. Она Жрица Оракула. А служительницы Оракула изучают даже историю глубокой древности. Тогда Лесной обители не было и в помине, и друиды еще не поселились в Британии. Говорят, что первые жрицы ордена друидов приплыли сюда с далекого острова, который давно исчез под водой. Он находился где-то в западной части Океана. С ними вместе на нашу землю пришли жрецы, которых звали мерлинами; им были известны тайны звезд и Каменных Столбов.
Несколько мгновений Эйлан и Миллин шли молча, размышляя о древних временах. Подул легкий ветерок, всколыхнув на них юбки. Девушки очнулись от задумчивости, с восхищением созерцая раскинувшийся вокруг прекрасный мир, утопающий в зелени.
– Это пиретрум или кервель? – спросила Эйлан, показывая на густо растущие низенькие кустики с мелкими резными листочками.
– Кервель. Видишь, какие тонкие стебельки? Совсем молоденькие, только что появились из-под земли. А пиретрум не отмирает на зиму, и стебель у него древесный. Но листья у этих растений похожи, это верно.
– Ох, сколько всего надо помнить! – воскликнула Эйлан. – Если наш народ не всегда жил здесь, откуда же нам все это известно?
– Люди по природе своей путешественники, – объяснила Миллин, – хотя, живя здесь, в Лесной обители, в это трудно поверить. В прошлом все народы время от времени переселялись с одного места на другое и, чтобы освоиться на незнакомой земле, были вынуждены учиться у местных жителей. Последние из наших племен поселились на этом острове всего лишь лет за сто до появления римлян, и пришли они примерно из тех же мест, что и римляне.
– Но если наши народы жили недалеко друг от друга, казалось бы, римляне должны лучше понимать нас, – заметила Эйлан.
– О наших воинах они знали достаточно и боялись их, – недобро усмехнулась Миллин. – Может быть, поэтому они и распространяют про нас всякие отвратительные небылицы. Вот скажи мне, Эйлан, ты когда-нибудь видела, чтобы на наших алтарях сжигали человека – мужчину или женщину?
– Нет. Казнят только преступников, – ответила девушка. – Как могут римляне говорить про нас такое?