Лесная тень
Шрифт:
«Финн, посмотри на него».
Мысли казались вялыми, тягучими. Не двигаться, не думать, закрыть глаза и получить покой.
«Я думала, что узор мне знаком. Не совсем. Он другой. Он продолжает. Он продолжает…».
«Не простится ему», — отозвался Финн.
«Что?» — с трудом пыталась думать я.
Обрывки мыслей в голове крутились, но не соединялись. Напротив, разваливались, рассыпались на отдельные слова, на отдельные буквы. Я пыталась ухватить их, но они были ловки. Финн справился быстрее меня.
«Положивший начало вернётся,
«Финн, отпусти».
Он не ответил. Я упала, тяжело, не глядя куда. Не было смысла тратить силы, чтобы стоять. Они требовались мне, чтобы сказать…
«Финн, отпусти. Не убивай. Тень нельзя победить, потому что в живых не оставалось ни жертв, ни убийц. Некому и некого было прощать. Семьи хотели мести. Финн, ты знаешь, что я права. Не я должна была стать жертвой, я виновата вместе с Монти. Это ты пострадал несправедливо. Сейчас ты убьёшь нас всех и запустишь новый виток. Убьёшь себя, закончишь то, что я не закончила тогда. Мы все здесь, ты жертва, а я убийца. Финн, отпусти».
В его чувствах не было ничего, зато было в моих. В самом уголке сознания хранилось то, что не могла победить ни его боль, ни его ярость. Воспоминания о ветре в волосах, о мальчишечьем смехе, о том, как мы валялись на пыльной дороге, и я в шутку пыталась куснуть его за штанину. Обрывки, вспышки, ощущения, которые я пронесла через года, не способная вспомнить, откуда они у меня. Я так хотела вернуть ему то, что ненароком отняла, так хотела, чтобы он увидел. Если медальон мог передавать силу в оба направления, значит и я могла поделиться чем-то с Финном. Самым сильным.
«Я любила тебя всю свою жизнь. С самого первого дня».
Подняла голову, посмотрела на него сквозь обвивающую меня синюю пелену. Финн покачнулся. На губах у него была знакомая усмешка. Я так привыкла к ней.
И он разжал руки.
Тень перед ним превратилась в ослепляющую синюю вспышку.
Глава 33
Я проснулась на любимой чуть кривой лежанке в своём старом пристрое. По привычке уставилась в потолок, давая сну время выветриться из мыслей. Мне снился лес, пыльная дорога и игра в догонялки.
Повернула голову, зажмурилась от ярких солнечных лучей из окна. За столом сидел Финн, привычно уткнувшийся в книгу.
— Проснулась? Я слышу, как ты гневно сопишь, — сообщил он, не оборачиваясь.
— А он?
— Дома с Альбой, — отозвался Финн. — Она настояла. И нет, я больше не буду делать ему лекарства.
Я снова отвернулась к потолку. Тонкая крыша протекала, на ней появились загадочные мокрые узоры.
— Ах да, поздравляю, у тебя появилась племянница. Зовут Фрея. Просили передать — очень противный ребёнок!
Чтобы перестать смеяться и плакать мне потребовалось добрых пятнадцать минут.
Приятно было снова очутиться здесь. Как будто и не было последнего месяца, а город всё ещё готовился к зиме и странному празднику.
Остатков кинжала так и не нашли, а медальон занял своё привычное место у Финна на шее. Арни, ночью откопавший кинжал в куче мусора, возгордился окончательно и убежал рассказывать о своих подвигах всем, кто был согласен его выслушать. Остальным тоже, но принудительно. Впрочем, теперь в его рассказах содержалась только чистая правда. Как и всегда.
На окне стояли подснежники, Финн вырастил их для меня, не дожидаясь весны. Я посматривала на них сквозь дрёму, плохо отличала явь от снов. Последние преследовали меня один за другим. Лес, сиреневые цветы, мальчишеская улыбка и добрая знахарка, которая всё повторяла, что нас нельзя разлучать, такая связь случается раз в столетие. Кого это «нас» я тогда не могла понять. Потом был жар, длинные ночи в постели, кошмары и страх. Рука человека, ласково водившая по волосам.
— У тебя отняли способность видеть сны, — рассказывал Финн, когда я открывала глаза. — Отняли колдовством. Чтобы ты могла отдохнуть от кошмаров. Чтобы больше никогда не вспоминала то, что сделала…
С тобой.
Я протягивала к нему руки, он опускался на край кровати и обнимал меня, пока я снова не засыпала.
За дверью то и дело скреблись и копошились, звуки вырывали меня из грёз и вгоняли в недоумение, никто не стучал и не пробовал войти. Я вопросительно поглядывала на Финна, но он лишь пожимал плечами с лукавой улыбкой. Рассказывать не собирался, мне предстояло посмотреть самой.
— Издеваешься, — привычно вздохнула я.
— Немножко, — отозвался он, помогая мне встать, когда моё любопытство наконец принялось брать верх над слабостью.
На крыльце и на дорожке к нему стояли корзины разной степени расхлябанности, с крышками и без. В них нашлась и приготовленная еда, и подмёрзшие овощи, и одежда. Кто-то даже принёс кресло-качалку, я догадывалась, чьим наследством она являлась. Слишком завистливо я тогда на неё посмотрела, а старая мельничиха совсем не была такой сумасшедшей, какой многие её считали. Просто она не хотела лгать.
Были здесь и старые книги. Очень много книг, все те, в которые мне не дали заглянуть, когда я так просила, пока бродила от крыльца к крыльцу. Финн заносил в комнату по одной, внимательно изучал и складывал в стопки у двери.
— Что ты ищешь? — не выдержала я наконец. — Могу я помочь?
Он усмехнулся, привычно, но не ядовито.
— Удар оборотня отнимает у колдуна силу, — с загадочной улыбкой пояснил он. — Вернуть её можно только убив того зверя.
Я закатила глаза, а Финн засмеялся.
— Что ж, осталось только выяснить, как вернуть её, если оборотень слишком нужен живым.
Конец первой книги