Лесной бродяга (Обитатель лесов)
Шрифт:
— У меня есть кинжал!
— Но это безделица. Едем скорее, садитесь позади меня!
Тибурсио последовал совету, позабыв о своих подозрениях, ввиду общей опасности. Несмотря на двойную ношу, лошадь Кучильо понеслась во всю прыть, между тем по пустыне громче разносилось раскатами яростное рычание свирепых хищников, готовых разорвав свою добычу.
IV. НОЧЛЕГ В ЛЕСУ
Несмотря на то что наши всадники подвигались вперед довольно быстро, до их слуха еще долго долетало грозное рычание и жалобный вой койотов; эти хищники, видимо, с сожалением покидали
— Вы слышали? — спросил Тибурсио. — Кто может охотиться в здешних местах?
— Вероятно, какие-нибудь американские охотники, которые время от времени появляются в Ариспе для продажи звериных шкур. Для них ягуар и пума так же не страшны, как и койоты.
Всадники замолчали; вокруг наступило безмолвие. Звезды ярко сверкали на темно-синем небе, и только легкий ветерок слегка шелестел ветвями деревьев.
— Куда же вы меня везете? — спросил, наконец, Тибурсио после довольно продолжительного молчания.
— В Позо. Там нас ожидают некоторые из моих друзей; мы вместе переночуем, а затем, если вы ничего не имеете против, мы отправимся в гасиенду Дель-Венадо!
— В Дель-Венадо! — воскликнул Тибурсио. — Но я и сам туда направлялся!
Если бы этот разговор происходил днем, то Кучильо наверняка смог бы заметить, как покраснел его молодой спутник, которого влекла в Дель-Венадо любовь к прекрасной дочери дона Августина.
— А позвольте узнать, — спросил Кучильо, — зачем вы отправляетесь в гасиенду?
Юноша был крайне смущен и взволнован этим неожиданным и бесцеремонным вопросом, но сказать правду не решился, так как его случайный спутник внушал ему мало доверия.
— У меня не осталось средств к существованию, — ответил он без некоторого колебания, — и я намеревался просить дона Августина принять меня в число своих вакеро [23] .
— Ну, вы выбрали себе довольно примитивное и трудное ремесло, мой милый. К тому же и неблагодарное. Подвергать постоянно свою жизнь опасности за самое ничтожное вознаграждение, не спать по ночам, а днем печься на солнце — вот участь вакеро!
23
Вакеро — пастух.
— Что же делать?! — возразил Тибурсио. — Да, впрочем, я уже привык к жизни, полной всякого рода лишений и опасностей. Вся моя собственность в настоящее время состоит из рваной куртки и поношенных кальцонеров [24] . У меня нет даже лошади. Какая же участь ожидает меня? Уж лучше стать вакеро, чем нищим!
«Значит, ему ничего неизвестно, — подумал Кучильо, — иначе он не выбрал бы себе такое занятие!»
Затем он прибавил громко:
— Я хочу вам предложить кое-что получше! Вы действительно настоящий покинутый ребенок, круглый сирота, и, кроме меня, никто не позаботится о вас. Вы, вероятно, в своем одиночестве ничего не слышали об экспедиции, которая организуется в Ариспе?
24
Кальцонеры —
— Нет!
— Присоединяйтесь к нам; такой решительный, энергичный малый, как вы, будет ценным приобретением для нашей экспедиции, да, кроме того, тот, кто прошел такую школу, как вы, с вашим опытом может сразу выбиться в люди.
«Если он попадется на эту удочку, — думал бандит, — это станет явным доказательством того, что ни о чем не подозревает».
Действуя таким образом, Кучильо рассчитывал убить сразу двух зайцев: испытать Тибурсио и склонить его на свою сторону, соблазнив большой добычей. Но на сей раз, несмотря на всю его хитрость, бандиту не удалось провести своего молодого спутника.
— Вы говорите об экспедиции искателей золота? — холодно спросил Тибурсио.
— Угадали, я отправляюсь с несколькими приятелями сперва на гасиенду Дель-Венадо, а оттуда в Тубак, чтобы осмотреть хорошенько пустыню, где скрыто, говорят, множество сокровищ. Нас будет около сотни.
Тибурсио медлил с ответом.
— Мне пришлось стать проводником этой экспедиции, — продолжал Кучильо, — хотя, говоря откровенно, я никогда не забирался дальше Тубака. Ну-с, что же вы ответите?
— У меня много причин, чтобы повременить с ответом, — сказал Тибурсио, — я попрошу у вас двадцать четыре часа на размышление.
Известие об экспедиции, которая грозила разрушить все его надежды, явилось для молодого человека полной неожиданностью, а потому он решил потянуть время, чтобы напускным равнодушием замаскировать неприятное изумление, которое на него произвела неожиданная новость.
— «Дьявольщина, ничем его не проймешь!» — подумал Кучильо, отбросив свои подозрения, и начал весело насвистывать какую-то песенку, не забывая, однако, подгонять лошадь.
Таким образом, оба путника довольно спокойно ехали вперед, и между ними, казалось, царило полное согласие; ни тот, ни другой не подозревали, что сделаются впоследствии смертельными врагами. Вдруг лошадь Кучильо споткнулся на левую ногу и едва не упала. В один момент Тибурсио соскочил на землю, глаза его загорелись зловещим огнем, и он грозно воскликнул:
— Так вы никогда не заезжали дальше Тубака? А с каких пор эта лошадь принадлежит вам, Кучильо?
— Что вам за дело? — отвечал бандит, неприятно пораженный и встревоженный неожиданными вопросами своего путника. — И что общего между моей лошадью и вашими весьма нелюбезными словами?
— Клянусь памятью Арельяно, я хочу это знать, а не то…
Кучильо пришпорил лошадь, которая бросилась от боли в сторону, и хотел выхватить ружье, но Тибурсио, словно железными клещами, сжал его руку и настойчиво повторил вопрос:
— С каких пор эта лошадь у вас?
— Та-та-та! Какое любопытство! — ответил Кучильо с вымученным смехом. — Ну, уж если вам захотелось это узнать, извольте, охотно удовлетворю ваше любопытство. Я приобрел эту лошадь шесть недель назад. Может быть, вы меня раньше где-нибудь видели на ней?
Но Тибурсио никогда раньше не встречал ни Кучильо, ни его лошади, которая, несмотря на то, что иногда спотыкалась, обладала редкими достоинствами. Ответ бандита, видимо, рассеял подозрения Тибурсио, по крайней мере он выпустил его руку.