Лесной маг
Шрифт:
— Сержант Гафни мне уже это советовал.
Сержант задумчиво кивнул.
— Хороший совет. Это даст тебе неплохое представление о том, что здесь происходит. Удачи, солдат.
Меня не приписали ни к одному подразделению. Надо мной не было ни капрала, ни сержанта или офицера, перед которыми я должен был бы отчитываться. Как и некогда презираемым мной разведчикам, мне дали задание, и, пока я буду успешно справляться, полагаю, на меня никто не станет обращать внимание. Когда я зашел в лазарет занести Хитчу седельные сумки, он рассеянно
— Значит, отправляешься на кладбище, верно? Все лучше и лучше, Невер. У тебя там будет на редкость бодрая компания. На лучшее я и рассчитывать не мог — как для тебя, так и для меня. Покойся с миром! — Он откинулся на подушку. — Настойка опия. Пробовал когда-нибудь, Невар? Ради этого стоит заработать рану. — Он вздохнул, и его глаза стали закрываться. Затем он неожиданно распахнул их и воскликнул: — Прежде чем отправиться на кладбище, съезди к концу Королевского тракта. Это займет у тебя не больше пары часов. Сегодня. Очень познавательно.
Он вновь откинулся на подушки, словно только что сообщил мне нечто крайне важное. Потом взгляд Хитча остекленел, челюсть отвисла, и я ушел, оставив его там.
Я зашел в лавку купить еды на сбереженные деньги. Я толком не знал, как часто я буду получать жалованье. Как мне объяснили, я вправе каждый день приезжать в город, чтобы поесть в столовой, но я решил, что будет неплохо иметь какую-то еду и в своем жилище на кладбище. Никто не собирался сопровождать меня на место службы или перечислять мои обязанности. Часовой у восточных ворот форта показал мне дорогу.
— Просто поезжай вон туда, в сторону гор, — только и сказал он. — Сам все увидишь.
От ворот Геттиса до кладбища было больше часа езды. Чем дальше продвигались мы с Утесом, тем хуже становилась дорога, а дома вдоль обочин исчезли почти сразу же. Вскоре я оставил позади все признаки человеческого жилья. Изредка мне попадалась заросшая колея, ведущая к заброшенной ферме, но было очевидно, что людей здесь нет. Мне показалось странным, что все хозяйства к востоку от Геттиса заброшены. По мере того как дорога все круче уходила в горы, исчезали последние признаки близости города. Лес все теснее обступал обочины дороги, темный и угрожающий. Я заметил, что держусь все настороженнее, но никого так и не встретил.
Наконец я подъехал к грубому указателю, на котором было написано: «Кладбище Геттиса». Стрелка указывала на узкую дорогу, уходящую в холмы. Лес там был вырублен; кое-где еще оставались пни, а дальше, там, где кончалась расчищенная зона, высился стройный ряд лиственных деревьев. Я уже собрался повернуть Утеса на узкую дорогу, но вспомнил слова Хитча: «Съезди концу Королевского тракта». Я оглянулся на солнце, прикидывая насколько это далеко, и решил это выяснить. Если я не доберусь до места до захода солнца, то просто поверну обратно.
Вскоре я начал сомневаться в принятом решении. Дорога все время забирала
Дорога сужалась, лес наступал с двух сторон. Дважды я краем глаза замечал какое-то движение, но всякий раз, повернув голову, ничего не обнаруживал. Позднее я заметил стервятника, самого крупного из тех, что я видел в своей жизни. Он сидел на ветке полузасохшего дерева, нависающей над дорогой. Я поразился его размерам — он выглядел словно черно-белый человек, угнездившийся на суку. Но когда я подъехал поближе, он внезапно распался на три вспорхнувшие птицы. Я смотрел им вслед, удивляясь, как я мог принять три разных существа за одно и что высматривали стервятники на пустынной дороге?
Постепенно появились следы продолжающихся работ. Мимо меня проехал пустой фургон. Мы с Утесом посторонились. Возница даже не повернул головы в нашу сторону. Он смотрел прямо вперед и гнал упряжку опасно быстрым шагом для столь тяжелой повозки на уклоне. До меня начал доноситься отдаленный шум, и вскоре я миновал рабочий лагерь, разбитый у обочины дороги. На небольшой поляне стояло полдесятка хижин, загон с дюжиной лошадей и открытый навес. Рядом пара фургонов кривилась на сломанных осях. Место выглядело заброшенным и, если не брать в расчет лошадей, пустынным. Никогда прежде я не видел более унылого места. От него веяло безнадежностью, словно дурным запахом.
Внезапно мне захотелось повернуть обратно. Я видел достаточно, но не желал признавать очевидного. Старая знать права. Это пустой, бессмысленный проект. Он никогда не будет завершен, как бы долго ни велись работы и сколько бы денег ни потратил король. Слишком расточительно, глупо и жестоко отрывать горожан от их домов и посылать трудиться в далекой и дикой глуши. Мне очень хотелось повернуть Утеса назад. Однако до меня уже доносились голоса и скрип колес тяжелых фургонов. Хитч велел мне посмотреть на конец тракта, и я решил последовать его совету не только из любопытства, но и чтобы понять, зачем он его мне дал. Очень скоро я добрался до участка, где велись работы.
Я видел в деле куда меньший строительный отряд в отцовском поместье и знал, как это обычно происходит. В действиях людей чувствуется определенный ритм и порядок. Будущую дорогу размечают, расчищают деревья, замеряют высоту. Где-то приходится срыть часть земли, в другие места, наоборот, добавить. Надо постоянно подвозить камни и щебень, чтобы поднять дорогу над окружающим ландшафтом. Правильно идущее строительство напоминает сложный танец, где одни рабочие уступают подготовленное место другим.