Лесной Охотник
Шрифт:
Она глубоко вздохнула, обе ее руки крепко сжимали руль. Майкл полез в карман за белым платком, который всегда носил при себе.
— Позволь мне, — сказал он, и сдвинул ее очки на лоб. В глазах женщины стояли слезы пережитого ужаса, но она, безусловно, была сильной и хорошо держалась. Он промокнул ее слезы так нежно, как только мог. Если бы он был обычным человеком, то и сам бы, возможно, проронил слезу. Однако и он сам не обошелся без последствий страха: его рука — обыкновенно такая твердая и уверенная — сейчас едва заметно подрагивала.
— Теперь ты знаешь, —
Она безучастно глядела на него в течение нескольких секунд. А затем огонь волнения ушел из ее глаз, и она рассмеялась так, словно только что испытала самое грандиозное приключение в своей жизни. Смех ее был настолько естественным и душевным, что Майкл, не до конца понимая странный юмор ситуации, рассмеялся вместе с ней.
Что же здесь может быть забавного, размышлял он. Мы сидим на окраине Берлина — я и красивая талантливая нацистка на службе Гестапо, а вокруг витает запах пороха и металла.
Он почувствовал себя немного расстроенным в эту минуту.
Франциска перестала смеяться.
Она наклонилась к нему, взяла шапку, а вторую руку положила ему на затылок. Ее губы едва коснулись его, однако в этом легком поцелуе чувствовалось огромное желание. Она предпочла сохранить это интимное расстояние, и Майкл не попытался нарушить границу. У него не было разрешения на это, и он уважал ее права.
Ее поцелуй был мягким, как голубое майское небо и теплота утреннего солнца. Это была отдаленная музыка, играющая в парке. Это были лодки на озере, в которых плыли молодые люди в своих лучших костюмах и девушки под прекрасными зонтиками. Это был поцелуй, который принадлежал другому миру.
Он ответил на него так же осторожно. Их губы встретились, чтобы произвести какой-то фокус, соприкасаясь едва-едва. И тогда Франциска отстранилась, явно собираясь что-то сказать, но пока не знала, что.
— Ох… — выдохнула она.
— Нам лучше уехать с этой дороги, — предложил ей Майкл. Это предложение он хотел внести еще до воздушного налета. Она колебалась недолго, возможно, считая, что момент неподходящий. Майкл испугался, что не проконтролировал себя: он не осознал, произнес ли эти слова на русском, английском, французском или немецком языке.
Прошло несколько секунд, после чего она, наконец, ответила по-немецки:
— Да, ты прав, — после чего она направила автомобиль в сторону города.
Глава седьмая. Человек, которого я любила, мертв
Повреждения «BMW» оказались не столь серьезными. Кроме разбитого лобового стекла и нескольких вмятин на кузове наличествовало лишь единственное пулевое отверстие в запасном колесе, установленном на кузове с пассажирской стороны. Другая пуля срикошетила от крепления, не повредив автомобиль, поэтому в скором времени можно было снова устраивать гонки.
Гораздо более серьезными оказались повреждения кровати в квартире-студии Франциски на Виттельсбахерштрассе.
Они лежали в груде подушек под окном и наблюдали за тем, как заканчивается дневной снегопад. Франциска ненадолго уснула, положив голову на плечо Майкла, но уже вскоре очнулась от своей сладкой дремоты и с наслаждением потянулась — так, что был слышен мягкий хруст суставов.
— Если ты еще раз доведешь меня до оргазма, — прошептала она ему на ухо. — Тебе придется жить у меня между ног.
— А что? — усмехнулся он. — Тепло, уютно. Прекрасное место, чтобы назвать его домом.
Она игриво хихикнула, подтянулась к нему и начала играть языком с его сосками.
— Ты искушаешь судьбу, — предупредил он. И хотя его основной инструмент еще требовал некоторого отдыха, он все еще мог заставить ее сладостно стонать, кричать и сходить с ума от удовольствия с помощью рук, губ и языка.
Она опустила подбородок ему на грудь и посмотрела на него снизу вверх.
— Ты женат?
Уже через мгновение после того, как прозвучал этот вопрос, она прижала руку ко рту, а ее серые глаза округлились в испуге.
— О, Боже! Боже… я не хотела это спрашивать! Забудь об этом, ладно?
— Ладно, — отозвался Майкл. К тому же, подумал он, может, даже лучше, если она будет думать, что он женат?
— Это был глупый вопрос, — нахмурилась она после недолгой паузы и положила голову ему на плечо. — Глупый и простодушный.
— Разве быть любопытной — простодушно?
— Да, — она снова замолчала на некоторое время, и Майкл не стал нарушать тишину, слушая ее сердцебиение.
На обед они отправились в небольшое кафе после инцидента на Райхсаутобане, а затем Франциска привела его сюда, чтобы сделать фотографии. Примерно через полчаса позирования на фоне нацистского флага, закрепленного на стене, Майклу надоело слушать указания, когда двигаться, а когда замереть — особенно когда Франциска сбросила с себя одежду, но продолжала работать со своей камерой «Ляйка Штандарт», утверждая, что ей нужно еще несколько снимков.
— Когда война закончится, — тихо произнесла Франциска. — Мы поймем, что оно того стоило.
Майкл ничего не сказал в ответ.
— Ты знаешь, о чем я говорю. Когда мусор неугодных членов общества будет вычищен, тогда Германия, наконец, займет свое законное место. Ты тоже это знаешь.
— Да, — пришлось сказать Майклу, потому что он понимал, что именно этого ответа она от него ждет.
— Я видела несколько эскизов для новых зданий. Берлин будет самым красивым городом в мире! Парки будут величественными. Райхсаутобан соединит собою каждый европейский город. Поезда снова начнут ходить, но они станут еще быстрее, чем раньше. А океанские лайнеры будут толпами возить сюда американских туристов. И скоро все будут передвигаться на своих собственных летающих автомобилях. Вот увидишь!