Лесной прадедушка (рассказы)

Скребицкий Георгий Алексеевич

Поднялся невероятный переполох. Убитые птицы попадали с дерева на землю, а остальные со страшным шумом и гвалтом разлетелись в разные стороны.

– Я вам, негодницы!
– грозил им вслед Иван Антонович.
– Будете у меня колхозное добро воровать!

В этот день ни одна из крылатых воровок не смела и носа показать на птичий двор.

Но на следующий день вороны как ни в чём не бывало опять заявились к куриному завтраку. Пришлось ещё раз повторить охоту с переодеванием, и она опять увенчалась успехом.

Так

продолжалось три дня. И на этом, увы, торжество нашей затеи окончилось. Смышлёные птицы, видно, разобрались, в чём тут дело, и, завидев ещё издалека воинственную "птичницу", разлетались прочь.

Зато стоило на двор прийти с ведром Анне Саввишне, как вороны с радостным криком уже летели ей навстречу.

– Неужели они в лицо меня узнают?
– удивлялся Иван Антонович.

– И ничего нет мудрёного!
– сердито отвечала Анна Саввишна. Бородища-то у тебя какая, страсть поглядеть! Сбрей её и усы сбрей, тогда будет дело совсем иное.

– Нет, матушка, - наотрез отказался Иван Антонович.
– Потом ты ещё скажешь, что нос у меня велик, на твой не походит, значит, и нос придётся подрезать. Потом и ноги и руки укоротить. Нет уж, уволь. Тебе птица поручена, ты её и обхаживай, а у меня своё дело имеется. Всяк за своё и отвечает.

После такого отпора Иван Антонович решительно снял с себя юбку, стащил с головы платок, расчесал бороду и лихо подкрутил усы. Потом скрутил козью ножку, закурил.

– Всё в порядке!
– весело сказал он и отправился на колхозный двор осматривать сеялки, чтобы подправить к весне всё, что требует ремонта.

Зато Анна Саввишна пришла теперь в полное уныние.

– Ну, теперь держись, - грустно сказала она.
– За четыре дня эти негодницы проголодались - сразу корм пожрут.

Я тоже не знал, что и придумать. Неужели же правда вороны научились узнавать в лицо Ивана Антоновича и отличать от Анны Саввишны? А может быть, тут дело в чём-то другом?

– Анна Саввишна, а попробуйте-ка вы захватить с собой ружьё, предложил я.
– Может, они и вас с ружьём испугаются.

И вот на другое утро степенная, толстая Анна Саввишна вдруг превратилась в древнеримскую богиню охоты - Диану. Она не только захватила с собой ружьё, но даже перекинула через плечо охотничий рог.

– Так пострашнее будет, - пояснила она.

О радость! Заметив блестящие охотничьи доспехи, ни одна из крылатых воровок не осмелилась даже приблизиться к птичнику. Куры спокойно ели свой корм, а между ними, как настоящая Диана, сверкая оружием, расхаживала Анна Саввишна. Она торжествовала победу.

МАЛЕНЬКИЙ ЛЕСОВОД

Шёл я однажды зимой по лесу.

Было особенно тихо, по-зимнему, только поскрипывало где-то старое дерево.

Я шёл не торопясь, поглядывая кругом.

Вдруг вижу - на снегу набросана целая куча сосновых шишек. Все вылущенные, растрёпанные: хорошо над ними кто-то потрудился.

Посмотрел

вверх на дерево. Да ведь это не сосна, а осина! На осине сосновые шишки не растут. Значит, кто-то натаскал их сюда.

Оглядел я со всех сторон дерево. Смотрю - немного повыше моего роста в стволе расщелинка, а в расщелинку вставлена сосновая шишка, такая же трёпаная, как и те, что на снегу валяются.

Отошёл я в сторону и сел на пенёк. Просидел минут пять, гляжу - к дереву птица летит, небольшая, поменьше галки. Сама вся пёстрая - белая с чёрным, а на голове чёрная с красным кантиком шапочка.

Сразу узнал я дятла.

Летит дятел, несёт в клюве сосновую шишку.

Прилетел и уселся на осину. Да не на ветку, как все птицы, а прямо на ствол, как муха на стену. Зацепился за кору острыми когтями, а снизу ещё хвостом подпирается. Перья у него в хвосте жёсткие, крепкие.

Сунул свежую шишку в ту расщелинку, а старую вытащил клювом и выбросил. Потом уселся поудобнее, опёрся на растопыренный хвост и начал изо всех сил долбить шишку, выклёвывать семена.

Расправился с этой, полетел за другой.

Вот почему под осиной столько сосновых шишек очутилось!

Видно, понравилась дятлу эта осина с расщелиной в стволе, и выбрал он её для своей "кузницы". Так называется место, где дятел шишки долбит.

Засмотрелся я на дятла, как он своим клювом шишки расклёвывает. Засмотрелся и задумался:

"Ловко это у него получается: и сам сыт, и лесу польза. Не все семена ему в рот попадут, много и разроняет. Упадут семена на землю. Какие погибнут, а какие весной и прорастут..."

Стал я вокруг себя оглядываться: сколько сосенок тут из-под снега топорщится! Кто их насеял - дятел, клесты или белки? Или ветер семена занёс?

Едва выглядывают крохотные деревца, чуть потолще травинок. А пройдёт тридцать - сорок лет - и поднимется вот на этом самом месте молодой сосновый бор.

ТОВАРИЩИ ПО ОХОТЕ

Егор Иванович вышел из сторожки, засунул валенки в лямки широких лыж и отправился в очередной обход своего участка.

Тусклый зимний рассвет занимался над лесом. Небо, укрытое облаками, было пепельно-серым. Только вдали, над самым горизонтом, наволочь облаков немного приподнялась, и из-под неё выглянула прозрачная, как морской янтарь, утренняя заря.

Слегка морозило. Воздух был чистый и бодряще свежий. Лыжи почти без усилий скользили по крепко укатанной лыжне.

Егор Иванович шёл не спеша, внимательно, по-хозяйски осматривая свой участок.

Вот уже почти тридцать лет он ежедневно обходил его, охраняя от пожаров и тайных порубок; ухаживал за вверенным ему лесом, как за чем-то самым близким и дорогим.

С наступлением весны он приводил свой участок в порядок, собирал в кучи старый сушняк и сжигал его, чтобы там не развелись вредные насекомые, а главное, летом, в жару, не возник бы пожар.