Лесной техникум и Девять Неизвестных
Шрифт:
— По хорошему, надо бы провести негласно глубокую диагностику, прошерстить квартиру и изолировать её. С точки зрения безопасности — самый оптимальный вариант.
— Тогда мы раскрываемся и теряем контролируемый канал, по которому противник пытается на нас воздействовать.
— Это мать одного из наших студентов, — покачал головой Соловей.
— Что сам Ваня думает по этому поводу?
— Относится к проблеме с пониманием. Да и вообще, у них в семье не самые здоровые отношения.
— Я в курсе, — кивнул князь-чародей. — Давай так… Подготовь план мероприятий с ней в качестве приманки и обсудим это с Ваней… и его гаремом. Но под плотное наблюдение взять уже сегодня! Панакеевых
— Да знаю я… — проворчал Соловей.
— Главное, чтобы такие вещи как сегодня мы узнавали сами и сразу, а… не как сегодня!
Коридор возле квартиры Вероники Павловны устроен довольно занимательно, особенно для тех, кто интересуется историей. С лестничной клетки в него ведёт проём, в котором когда-то стояла дверь, отделявшая большую и богатую квартиру от лестничной клетки. В ходе повальной де… простите, реконструкции старинных домов, охватившей Москву в 70-е — 80-е годы прошлого века, эта большая квартира была поделена на несколько меньших, но кое-какие следы былой планировки остались. В частности, этот самый дверной проём, за которым открывался коридор, уходящий сразу вправо и влево. Вправо, в торце этого коридора, была видна дверь квартиры Вероники Павловны, а если повернуть влево, мы увидим ещё один дверной проём… бывший дверной проём.
Так вот, почти сразу после разговора Полоцкого с Соловьём Разбойником, поздней ночью, уже переходящей в совсем раннее утро, в этом коридоре появились двое рабочих. Они стали что-то там налаживать в распределительном щитке, а по ходу один слегка подсадил другого и тот, второй, ловким движением руки прилепил над тем самым дверным проёмом маленькую плоскую коробочку, которая тут же слилась со стеной. И окрашена она была точно так же как стена, да и простенький отвод глаз позволял заинтересованным лицам её не заметить. После этого рабочие присоединили к проходящим через щиток интернет кабелям какое-то своё оборудование, проверили как оно работает и ушли.
Поскольку дело было ночью, работали люди тихо, никто ничего не заметил и утром жильцы дома, сонно потирая глаза и дожёвывая утренние бутерброды, потащились на работу. Ушла на работу и Вероника Павловна, а через пару часов дверь квартиры открыла её мамочка: прибраться там, телевизор посмотреть, ужин для доченьки приготовить… Посмотрела на дверь ваниной комнаты, тяжело вздохнула: вот не связывался бы он со всей этой нечистью, был бы сейчас в школе, она бы к его приходу ему любимый борщ сварила! Как-то его там кормят? Все эти девки хором говорят что хорошо, но что они понимают?
Тут она почувствовала, что её словно что-то сморило. Села на диван возле телевизора, включила его посмотреть, что там интересненького и задремала.
Прошло минут пятнадцать и к двери квартиры подошёл высокий мужчина среднего возраста. Он уверенно положил руку на замок и замок, запертый изнутри, сам собой открылся. Войдя внутрь и закрыв за собой дверь, незваный гость культурно повесил на вешалку в прихожей пальто и переобулся, надев ванины штатные тапочки, после чего принялся обходить комнаты, внимательно осматривая шкафы, столы, комоды. В спальне Вероники Павловны он остановился, открыл дверцу шкафа, где она хранила бельё, приподнял слой наволочек и простыней на одной из полок и обнаружил там пачку долларов. Тихо что-то пробормотав себе под нос, он приподнял ещё несколько наволочек и обнаружил там конверт, именно тот, который передала хозяйке квартиры Мирела.
Этот пакет он отнёс на кухню, где
Сам же гость вернул пакет на прежнее место и покинул квартиру. Прошло минут пять, прежде чем Зоя Владимировна сладко потянулась и открыла глаза.
— Чтой-то я сегодня разоспалась… — пробормотала она и пошла на кухню, варить борщ.
Пусть Ванька и мотается там где-то в глуши, как дурак, но и о Вероничке позаботиться надо! Зоя Владимировна поставила вариться мясо и принялась чистить картошку, когда из гостиной донёсся звук работающего телевизора.
— Забыла выключить что ли? — спросила она сама себя и, отложив работу пошла устранять непорядок. А там, в гостиной, снова почувствовала сонливость, опять села на диван и… уснула.
Новый гость был неуловимо похож на предыдущего. И своей не запоминающейся внешностью, и уверенностью движений и абсолютным спокойствием, с котором он выполнял свою задачу. Он так же спокойно повесил на вешалку свою куртку, переобулся и столь же споро нашёл те самые документы, которые извлёк из конверта и принялся переснимать на свой мобильник. Покончив с этим делом и вернув документы на место он вдруг чем-то озаботился, словно что-то услышал. Встав посреди комнаты, он стал медленно поворачиваться на пятках, словно антенна локатора. В какой то момент остановился, кивнул сам себе и пошёл на кухню. Там он первым делом убавил газ под уже закипевшим бульоном: нечего ему кипеть и становиться мутным, потом, так же как и его предшественник освободил обеденный стол и провёл над ним ладонью. Все магические построения, сделанные и стёртые его предшественником, вспыхнули ярким синим светом. Он сфотографировал и это, после чего стёр картинку быстрым движением руки и вернул обеденный стол к прежнему виду.
И всё же, что-то его беспокоило. Он вернулся в гостиную и, критически оглядев спящую Зою Владимировну, сделал над её грудью движение снизу вверх, словно что-то выдавливал. К самой ваниной бабушке он при этом не прикасался. Она же вдруг закашлялась и, не просыпаясь, выкашляла серый туманный сгусток. Гость поймал этот сгусток и со вздохом произнёс:
— Вот люди! Воистину, не тем человек оскверняется, что в уста его входит, а тем, что из них выходит. А ведь сказано же: Не осуждай!
Сказав это, он спустил сгусток в унитаз и покинул квартиру.