Лесоруб Кумоха
Шрифт:
— Вам же хуже! — махнул рукой Тайпо и пошел к своим.
— Ну хоть пень-то ты вытащишь? — допрашивал богач мрачного Сийлу.
— Уж сколько позора на себя взяли! — вздохнул подошедший Тайпо-младший.
— Кто ж знал этого Кумоху,— развел руками Сийла.— Я-то его в первый раз вижу. А у тебя он даже работником был.
— Что ж, по-твоему, я каждого нищего знать должен? — рассердился Тайпо-старшнй, обиженно засопев трубкой.— Работник, он и есть работник, его место на сеновале. Дрова приготовь, поле вспаши, сарай построй,
— Э-э, Тайпо, кому говоришь? — громко захохотал Сийла.— Теперь-то я вспомнил про твоего Кумоху! Это ведь он тебя здорово проучил! Хотя ты, конечно, на продаже медведя заработал кое-что.
— Может, ты Кумоху боишься?—спросил Тайпо-младшвй.
— Мне-то чего его бояться? Я — кузнец, он — лесоруб. Мы друг другу не помеха. А вот если б он торговцем стал, то тебе
T9
бы было чего бояться! Как он с овца ми-то вчера тебя провел, купчина?!
— Пойдем! — мрачно проговорил Тайпо-старший.— Смотри, Сийла, не одолеешь Кумоху — пеняй на себя.
Соперники встали у пней.
— Каждый из вас может помогать себе чем хочет — веревками, лопатами, бревнами, топорами,— сказал Тайно* старший.
— Пусть хоть сам бог помогает, только чтоб его рядом с тобой, Кумоха, видно не было! — крикнул Матти.
— Отойдите все дальше, еще дальше! Не помогайте им, пусть каждый сам делает все, что положено при корчевке! — приказал Тайпо-старший.
На лес уже опустились холодные осенние сумерки. Лесорубы запалили маленькие костерки. Среди темных елей и желтых сосен, окружающих полянку, стволы молоденьких березок казались струйками дыма.
Сийла начал орудовать лопатой — подкапывать пень, чтобы обнажить корни и потом подрубить их.
Кумоха, который еще днем попросил рыбаков принести несколько мотков самых крепких веревок, принялся за загадочное дело: начал накидывать петли на вершины ближайших берез.
Заарканив три дерева, Кумоха тоже взялся за лопату.
Сийла закончил окопку пня и схватил топор. Щепки полетели от корней. Рубаха кузнеца дымилась. Пот струился до бороде.
Кумоха еще только окопал свой пень, а Сийла уже под-., рубил по меньшей мере три корня.
Братья Тайпо повеселели. Все больше зрителей толпилось возле Сийды.
Снова начались споры: все ставили за кузнеца, почти никто не рисковал держать за Кумоху.
А Кумоха тем временем повел себя уж совсем странно. Он взял заранее отточенный острый кол и начал им, как щупом, орудовать среди корневища. Там, где кол проходил насквозь, Кумоха тотчас же протягивал веревку. Орудуя колом и веревками, как иглой с нитками, он обвязал-перевязал весь пень так, что тот стал походить на сплошной моток веревок.
— Вяжу морские узлы, Матти! — крикнул Кумоха.— Пригодилась твоя наука!
— Это я его учил, когда мы цепью вязали серого медведя!— гордо объяснил Матти окружающим.
Веревки натягивались все сильнее и сильнее.
Но только тогда, когда
Стараясь распрямиться, березы пружинили, тянули пень вверх с такой силой, что, казалось, корни сами вылезают наружу. Земля вокруг пня, покрытая толстым слоем сосновых игл, вздымалась, бугрилась.
Только теперь Кумоха принялся подрубать корни — самые толстые, основные.
Сийла даже рубаху скинул—так ему было жарко. Лицо кузнеца алело, как горящий табак в трубках лесорубов. Могучие плечи молотобойца работали мощно и ровно: топор описывал в синеющем воздухе правильные полукружья, как молот над наковальней, и щепки летели из-под него, как искры.
Полотняная белая рубаха Кумохн в темных пятнах и подтеках пота казалась сделанной из бересты.
Когда два самых толстых корня Кумоха перерубил, то мелкие корни сами начали лопаться, рваться, трещать —неумолимая сила тянула корневище вверх. Пень словно ожил — он зашевелился, от каждого удара топора по корням дрожал и лез из земли, словно его снизу кто-то подталкивал.
Сийла уже добрался до последнего корня, и его пень зашатался, как зуб, готовый вот-вот выпасть, когда друзья Кумо-хи дружно и радостно закричали:
— Ого-го-го! Кумоха!
Обмотанный веревками пень, как пробка из бутылки, вы скочил из земли и закачался в воздухе меж трех берез, осыпая стоящих внизу людей землей и сосновыми иглами.
На голую спину Сийлы упали сверху комья земли, он поднял голову и увидел болтающийся на веревках пень.
— A-а, леший! — Сийла с такой злобой ударил по своему пню, что он свалился набок.
— Раньше злиться надо было! — сквозь зубы проговорил младший Тайпо.
— Кузнецы только и знают, что молотами стучать, а больше ничего не умеют,— зло сказал старший Тайпо.
Ийвана заботливо помогал сыну надевать кожух.
Нийкой жалел, что ружье оставил в селе у кума.— в честь победителя можно было расстрелять дюжину патронов!
Чтобы в Пус-погосте все знали: в лесу праздник!
Матти и Мокки обнимали друг друга.
— По-моему, вы больше тому радуетесь, что свой спор с младшим Тайпо выиграли,— сказал им Нийкой.
— И тебе не стыдно, длинноногий, так говорить о друзьях? — весело воскликнул Матти.
— Почему же? — ответил рассудительный Мокки.— Две победы лучше, чем одна.
— Хочу я посмотреть на его тощую бороденку! — засмеялся Матти.— Я ему так и скажу: хозяин, накорми свою бороду, может, поумнеешь!
— А вот не скажешь побоишься! — подхватил Нийкой.
— Верно, не скажу,— неожиданно легко согласился Матти.—Лежачих не бьют. Он на спорах и так немало потерял сегодня.