Лестница к самому себе
Шрифт:
Я согласилась. Попытка не пытка. Нам терять нечего и время есть.
После усердных приготовлений и тренировок Наирь все еще очень волновался, но с энтузиазмом решился на первую важную игру в своей жизни. Он верил в себя, и я беспрестанно подбадривала его, вселяла в него уверенность. Тренер тоже делал свое дело, и к игре Наирь будто повзрослел на несколько лет. Его было не узнать, от семилетнего ребенка не осталось и следа. Он будто всю жизнь играл на турнирах. Команда Наиря выиграла, он забил главный гол. Никогда я еще не была им так горда, а тренер был на седьмом
Время шло, Наирь гонял в футбол и дальше. В школе он тоже учился хорошо, дополнительные занятия футболом ему совершенно не мешали. К футболу вскоре добавились шахматы, они тоже были сыну интересны. Уроки Наирь делал мгновенно, три раза в неделю ходил на шахматы, и каждый день играл в футбол. Я без сомнений отпускала сына во двор с дворовыми мальчишками гоняться за мячом и удивлялась количеству энергии, ведь всего час назад он вернулся с тренировки.
Так прошел еще один год. Наирь играл с ребятами на два, а то и три года старше себя, но хорошо их обводил. Команда выиграла чемпионат Казахстана, Наирь забил два гола из трех, это был отличный результат. Впервые в жизни он заработал двадцать долларов США и большой музыкальный центр. Это была настоящая победа! Сын был счастлив. Про себя вообще молчу.
Но как это иногда случается, жизнь готовила много неприятных сюрпризов, одним из которых была страшная аллергия Наиря на полынь. В период летнего цветения он мучился насморком и чувствовал себя простуженным. Аллергия не проходила полностью. Она то затухала, то вновь начинала атаковать. Сыну выписали капли, таблетки и промывание носа, но это лишь на некоторое время дарило облегчение, болезнь никуда не девалась.
Так прошел еще год тренировок, и Наирь не переставал быть лидером.
Мы переехали в другой город, и вот в очередное лето случилась беда – у Наиря произошел отек Квинке. Я еще до этого считала (видимо, ошибочно), что аллергия – болезнь XXI века, и от нее никуда не денешься, у всех на что-то аллергия, но отек красноречиво заявил о том, что Наирю хуже. Сына пришлось госпитализировать. В больнице он провел три недели. Капельница, строжайшая диета и жестокий вердикт врача: никакого футбола.
– Он бегает, и в бронхи забивается пыль. Экологических полей у нас, к сожалению, нет, поэтому с футболом придется завязывать. Да и вообще лучше исключить физические нагрузки.
Реакция Наиря меня поначалу порадовала. Он не опустил руки и не смирился со сказанными словами. Я никогда не позволяла детям отчаиваться. Человек должен двигаться только вперед и не стоять на месте, иначе он начинает деградировать. Как только Наирь вышел из больницы, он продолжил тренироваться. Но увы, вновь попал в больницу.
– Вы совсем не жалеете своего сына! Вам наплевать на него что ли? – говорил врач, практически переходя на крик, и я сходила с ума от мучающей меня совести одновременно с желанием срочно придумать что-то, вылечить сына и вывести его из этого замкнутого круга, где ему предстояло прожить скучную безрадостную жизнь, просиживая в каком-нибудь душном офисе и трясясь над своим здоровьем.
Новый диагноз звучал еще ужаснее –
Выйдя из больницы, я поставила сыну жесткие условия: он не будет тренироваться, а я помогу ему избавиться от астмы.
– Как мерзко стоять на учете, как старик, – жаловался мне Наирь, и я его понимала, но приходилось идти на поводу у болезни.
Нам выдавали спреи от астмы, которые снимали удушье. Ребенок ночью не дышал, а свистел, и я не находила себе место. Что я сделала не так? Когда упустила момент, в который образовалась болезнь, переросшая в такую беду? Ведь любая болезнь – это следствие каких-то психологических проблем.
Где-то я прочитала, что астма – это подавленные эмоции, страх показать слабость, зависимость от тех, кто сильнее. Так и было – Наирь постоянно держал себя в руках, равняясь на меня и не давая выразить себе истинные чувства. В этом и была моя вина – я учила его быть сильным, но решила попробовать ослабить хватку и дать сыну больше свободы. Поначалу неважная аллергия, переросшая в серьезное заболевание, теперь казалась мне подсказкой на будущее – отпустить сына и перестать требовать от него идеальных результатов, дать ему выбирать и говорить открыто.
Он выходил из дома и шел практически на носочках, но ему хотелось бегать. Я видела, как ему плохо без спорта, но он без напоминаний принимал все лекарства и старался сдерживать желание вновь начать тренироваться. Почему-то лучше не становилось, и я поняла, что все, что я видела, было показухой, а в школе Наирь носится, как угорелый, с мячом. И тут я взорвалась, дав волю эмоциям:
– Наирь, если тебе плевать на себя, и ты не хочешь вылечиться, ты превратишься в калеку, которого будут кормить с ложки! И так и будешь свистеть и никогда не будешь играть в футбол!
Я практически кричала. Наирь плакал, и в душе я радовалась – он наконец выпустил эмоции наружу и рассказал мне все, о чем думает. Мы хорошо поговорили.
– Я хочу играть в футбол, мама! Как же мне теперь быть?! Ведь это так ужасно – забыть о том, что нравится и не иметь возможности быть самим собой! Только из-за дурацкой болезни, которая все мне испортила! Ведь я был хорошим футболистом, ты сама видела, но что теперь? Куда мне это девать? Зачем я столького добился? Чтобы потом все забыть? Чтобы надо мной все смеялись? Что вот я был чемпионом, а теперь несчастный астматик, который не может прожить без ингалятора.
– А почему бы пока не переключиться на другое увлечение? Ведь тебе нравилось играть в шахматы, так сделай пока упор на них. Там бегать не надо, а удовольствие останется.
Наирь задумался. Все-таки он не занимался шахматами так усердно, как футболом, и это было больше симпатией, чем страстной любовью, но моя мысль не показалась ему бредовой.
Учился Наирь хорошо, обладал отличной памятью, и заняться всерьез шахматами, пока восстанавливаются легкие, казалось хорошей перспективой.