Лестница к звездам
Шрифт:
Тамара оторвалась от окна и вернулась на свое место.
— Никого там нет. Наверное, на пустырь свернул. Однако ж Серый загулял.
Я пила крепкий горячий чай и потихоньку расслаблялась. Мне стало стыдно своих недавних страхов. Шел себе человек своей дорогой, а я черт знает что напридумывала. Психопатка.
Скрипнула калитка. Тамара вздрогнула и напряглась.
— Это он, — сказала Поля и вперилась в меня немигающим взглядом.
Тамара вскочила и замерла у двери по стойке «смирно».
Сергей с порога обвел взглядом
— Это ты Ларку испугал? — спросила она, беря из его рук шапку и шарф. — Прибежала белее привидения.
— Разве я мог бы ее напугать? Лара, скажи, неужели я страшный? — Сергей сел за стол, задумчиво придвинул к себе чашку с чаем. — На улице удивительно хорошо: лунно, морозно, снег поскрипывает… Благословенная среброснежная ночь.
— А незнакомку ты случайно не встретил? В дубленке и без вуали? — ехидно поинтересовалась Тамара.
— Вот она. — Поля ткнула пальцем чуть повыше моей головы. Там на стене висела репродукция «Неизвестной» Крамского.
Тамара рассмеялась.
— Скажите, какая эрудиция!
Поля обиженно поджала губы и спрятала руки под стол.
— Тамарочка, а у нас не осталось лимонной настойки? — спросил Сергей. — Хочу выпить за прекрасную даму, которая бесстрашно расхаживает по ночам одна. И без вуали, как ты правильно заметила.
Тамара достала из буфета графин и три рюмки и быстро разлила настойку. Затем залпом проглотила свою рюмку. В ее глазах появился отчаянный блеск.
— Тамарочка, тебе совсем пить нельзя, — робко подала голос Зинаида Никитична. — А ты, как извозчик, — до дна.
— Я и есть извозчик — от меня потом разит за версту, и язык мой, как поганая метла. Не всем же быть прекрасными незнакомками в канадских дубленках, которых преследуют на лунных улицах красавцы поэты.
Она стрельнула глазами в сторону Сергея и тут же испуганно их опустила.
В лицо мне бросилась кровь. У Сергея резко обозначились скулы. Он вышел из-за стола и встал за моей спиной, скрестив на груди руки.
«Сейчас он удивительно похож на Блока», — подумала я, не в силах оторвать взгляда от его отражения в тусклом зеркале на стене напротив.
Там, где скучаю так мучительно,
Ко мне приходит иногда
Она — бесстыдно упоительна
И унизительно горда.
Средь этой пошлости таинственной,
Скажи, что делать мне с тобой,
Недостижимой и единственной,
Как ветер дымно-голубой?
— Браво! — крикнула Тамара. — Наконец ты раскрыл свои карты!
— А я и не думал их прятать. Какие
Он с картинным изяществом склонился надо мной и коснулся губами макушки. Я вздрогнула. Мне показалось, будто сквозь меня пропустили сильный разряд электрического тока. Захотелось скинуть с плеч его тяжелые руки, встать и оказаться за пределами магического круга от большого оранжевого абажура над столом, в котором мы все очутились, как в клетке. Но я сидела, не в силах шевельнуться, и смотрела в зеркало напротив.
«Балаган, дешевый провинциальный балаган, — подумала я. — Но стихи пронзительные…»
Внезапно погас свет. Это часто случалось — не выдерживали пробки. Обычно Сергей выходил тут же в сени и все налаживал.
«В Москве не бывает такой густой темноты», — только и успела подумать я и вдруг почувствовала, как по мне заскользили горячие ладони. Я оторвала их от себя резким движением. Какое-то мгновение подержала в своих руках и только потом отпустила.
Я вскочила и, ориентируясь на подсвеченное лунным светом окно, пошла к буфету за свечой. Пляшущий огонек выхватил лица трех женщин за столом. Меня поразило сходство их скорбных поз. Я вышла в сени и починила пробки.
Яркий электрический свет безжалостно высветил бледные угрюмые лица. Я оказалась за пределами круга и теперь наблюдала все со стороны.
Сергея в комнате не было.
Я накинула дубленку и вышла в сад. Подо мной качалась земля, тело пылало так, словно я неделю валялась на пляже под июльским солнцем. Сквозь голые ветки деревьев на меня равнодушно взирала луна.
«Бежать, бежать нужно отсюда. И чем скорее, тем лучше, — думала я, бредя снежной целиной. — Из этого дома, из этого города. И от себя…»
В дальнем конце сада светился огонек от сигареты. Я остановилась, раздумывая: идти туда или повернуть назад. Огонек застыл на месте, точно прирос к темной пустоте морозного воздуха. В комнате Зинаиды Никитичны вспыхнул свет. Я очутилась в самом центре желтого прямоугольника от окна.
Я метнулась в сторону и упала бы в снег, если б не Сергей. Он подхватил меня под мышки и поднял в воздух…
В ту ночь я не сомкнула глаз. Ругала себя за безвольность, обзывала предательницей и еще покрепче, а сама прислушивалась, не скрипнет ли лестница.
Ложась спать, я закрылась на крючок, а минут через двадцать встала и тихо откинула его. Если он придет, я его прогоню — обязательно прогоню, но… Пускай он все-таки придет. Нет-нет, бред какой-то, тут же одергивала себя я. Я вспомнила, что совсем недавно осуждала свою старшую кузину, которая завела женатого любовника. Более того, не разговаривала с ней почти месяц. Как вдруг она позвонила мне среди ночи и разрыдалась. Она твердила между всхлипами: «Лорка, скажи, что мне делать? Я слабая, я не могу от Сашки отказаться. Не могу. Я очень слабая…»