Лестница к звездам
Шрифт:
«А я сильная, — внушала себе я, вертясь с боку на бок. — К тому же я не имею права…»
На рассвете Тамара вошла ко мне без стука, села в ногах кровати, сгорбившись и опустив плечи.
— Не спишь? Прости за вчерашнее. Только не уезжай от нас, а то беда большая будет. Сережа сказал, я бешусь, потому что у меня ранний климакс. Может быть… Ты тут вовсе ни при чем. Он все равно меня скоро бросит. Из-за тебя или кого-то другого — какая мне разница! Он сказал, что уедет в свою станицу и будет учительствовать. Я за ним поеду. Без него мне уже
— Какая? — без всякого интереса спросила я.
— Из сказки будто. Ты, наверное, сама этого не понимаешь.
— Мне все-таки лучше уехать.
— Нет. Только не сейчас. Сергей меня убьет. Он решит, это я заставила тебя уехать.
— Но я… Мне тоже очень тяжело.
— Знаю. Это из-за того, что я такая психованная. Я всех завожу. Прости меня, Ларка. Ты же не виновата, что к тебе мужики липнут. Ты этого часто даже не замечаешь. Правда?
Я пожала плечами. Я замечала. Но далеко не всегда придавала этому значение.
— Я люблю тебя, Ларка. Очень. Что бы ни случилось потом.
Накануне отъезда в Дюссельдорф Антон устроил у себя вечеринку. Я приехала последней — записывала на местном телевидении беседу с писателем, которого выдвинули на соискание Госпремии.
Дверь открыл Сергей, помог раздеться, стараясь не касаться меня. Мы не виделись с позавчерашнего вечера в саду, но мне казалось, с тех пор прошел по крайней мере месяц. Похоже, он чувствовал то же самое. Мы избегали смотреть друг другу в глаза.
Компания была здорово навеселе. Антон представил мне томную златокудрую девицу в платье змеиного рисунка.
— Молодая примадонна нашего ТЮЗа, — сказал он. — Играет фей и прочие романтические персонажи.
— Ты очень много потеряла, — сказала Тамара, когда я села рядом с ней на диван. — Хмырь, что слева от тебя сидит, — он, между прочим, поэт, — читал свои стихари. Дерьмо собачье, но все расхваливали, будто он по меньшей мере Бальмонт. Сама понимаешь — человек местным отделением писателей заправляет, а здесь многие спят и видят себя членами союза. А Сережа вдруг взял и сказал, что за такие стихи надо в Чернобыль ссылать. — Ее глаза блеснули почти счастливо. — Антошка прав — совсем парниша распоясался.
Тамара навалила в мою тарелку закуски. Я потягивала шампанское под пьяную болтовню актрисули, не вникая в смысл слов. Похоже, им там и не пахло.
Сергей сидел справа от Тамары. Он то и дело прикладывался к своему бокалу.
— Антошка за этой крашеной мымрой приволокнулся, — сказала Тамара. Она обращалась ко мне, но слышали, думаю, и все остальные. — Только ты не переживай: такие существуют для разового использования.
— Потише там, — услыхала я голос Антона. Он пристально глянул на меня. Я выдержала его взгляд, и он почему-то занервничал. — Я хотел сказать, сейчас будет тост. — Он встал, поднял бокал. — Я хочу выпить за всех присутствующих женщин. Гусары пьют стоя.
— Какая неразборчивость! — Тамара презрительно хмыкнула. — Я буду пить за нас
— Тебе уже хватит.
Антон едва сдерживал себя.
— Ты прав, дорогой братишка, но в то же время и не прав. Я пью с горя, сечешь? Пока ты будешь дышать благодатным воздухом Дойчланда, твою подружку будет трахать другой. Ха-ха-ха, только не надо принимать все так близко к сердцу, братишка. Оно у тебя одно, а подружек целая куча. Ты, Антошка, дуралей: тянешься за медным колечком, когда в твоем собственном кармане лежит перстень с бриллиантом. И все равно я хочу предложить тост за тебя, хоть в этом и нет никакой логики. Поехали, что ли?
Она осушила свой бокал под всеобщее молчание.
— Извините, но мне пора.
Саша Березовский первым встал из-за стола и, подойдя к Антону, что-то шепнул ему на ухо.
— Помню. — Антон поморщился. — У меня и так куча заказов. — Он наклонился к своей златокудрой соседке, которую, похоже, совсем развезло, и проговорил что-то, указывая глазами на Тамару.
— Ты совершенно прав — я больная и истеричная. Но только не развратная. — Тамара вдруг схватила мою руку и прижала к своей пылающей щеке. — А она из нас самая чистая. Ясно вам?
В такси Тамара сказала мне:
— Если ты будешь спать с Антошкой, я первая брошу в тебя камень. Потому что ты его не любишь и не можешь любить. А кривить душой подло.
— Тома, успокойся, — сказал Сергей, который до того сидел молча.
— А я вовсе и не нервничаю. Спрашивается: что случится, если ты возьмешь и украдкой от меня трахнешь, ну, скажем, ту же бабу-ягу из ТЮЗа? Отвечаю: ровным счетом ничего. С нее не убудет, тебе не прибудет. Ах, Ларка, ну почему мужики такие наивные?
Возле крыльца Тамара поскользнулась и упала на бок. Я вскрикнула, а Сергей мгновенно подхватил ее на руки и внес в дом. Я невольно вспомнила, как он нес ее однажды на руках в штормившее море и отдыхающие, в особенности женщины, с завистью смотрели им вслед.
Тамара угодила в больницу с переломом лодыжки. Сергей навещал ее каждый день. Я тоже иногда заходила. Если у Тамары сидел Сергей, она, завидев меня с порога, говорила ему:
— Тебе пора. У нас секреты.
Сергей послушно вставал и уходил, даже не глянув в мою сторону.
— Вы поссорились? — как-то спросила Тамара.
— С чего это ты взяла?
— Так. Если я спрошу что-то про тебя, он либо хмыкнет неопределенно, либо пожмет плечами.
— Мы с ним почти не видимся.
— Почему?
— Сама не знаю. Тебя нет и… все стало по-другому.
Она смотрела на меня с любопытством.
— Странно, а мне казалось, ты чувственная.
— Наверное. Ну и что из этого? Главное — любить.
— Так считают далеко не все. Ты никогда не пробовала секса без любви?