Лестница в небеса: Led Zeppelin без цензуры
Шрифт:
Помню, как проснулся одним утром в странном доме — без работы, в отчаянии от безысходности. Я находил утешение в бутылке «Джека Дэниелза», надеясь, что смогу заглушить горе, и наберусь храбрости, чтобы начать звонить в поисках работы. Но вместо этого я предпочитал связываться с поставщиками кокаина или героина.
Это было ужасное время. Я жил в кредит и всё глубже погружался в горе и наркоту. Как-то ночью в «Рэйнбоу», после вечера сплошных текилы и саке, официантка попыталась забрать стакан из моей руки, потому что пора было закрываться. Разозлившись,
Вскоре я оказался в реанимации медицинского центра «Седарс Синай». Оттуда меня перевезли в окружной госпиталь, потому что у меня не было медицинской страховки. Я оказался среди людей с огнестрельными ранениями. Меня поместили в «красную комнату», которую один из докторов описал, как место, откуда пациенты обычно не возвращаются. Врачам меня удалось вытащить, но когда друг пришёл навестить меня, мой первый вопрос был таким:
— Какие наркотики ты принёс?
Через секунду я нюхал спид (наркотик из группы стимуляторов) в больничной постели.
Меня интересовало только получить кайф. Перед выпиской доктор спросил, что я обычно выпиваю за день, а затем имел наглость заявить:
— Вы не задумывались над тем, что можете быть алкоголиком?
Как он смел? Тогда подобный вопрос мог обидеть меня, я дал ему об этом понять повышенным голосом и набором трёхэтажных выражений. Доктор посоветовал больше не пить, но через неделю меня арестовали за езду в пьяном виде.
Несмотря на хаос в моей жизни, случались в ней и позитивные моменты, которые я не мог полностью оценить в одурманенном состянии. Я встретил Ли Энн, работавшую в «Barney’s Beanery», вскоре она стала матерью моей прекрасной дочери Клер. Но я был больше озабочен наркотиками, причём за счёт дорогих мне людей.
Я много раз слышал про мужчин и женщин, которые из-за наркотиков и алкоголя потеряли всё, включая дома и семьи. Но как такое может случиться со мной? Одна «хорошая» неделя в кайфе стоила мне любимого «Остин-Хили 3000», рождественского подарка от Питера Гранта в 1976 году. Потом я получил письмо от бухгалтера из Лондона с сообщением, что мой дом продали в счёт оплаты долгов. Я поехал к другу Эллиоту, ростовщику с бульвара Санта-Моника, который принял в залог золотые и платиновые диски цеппелинов, произведения искусства, пару часов, кольца и что-то ещё, что я смог найти в обмен на бухло.
Когда родилась Клер, в глубине души я надеялся, что пополнение в семье поможет мне стать более ответственным, я буду больше бывать дома, брошу пить и ширяться. Может быть, я достаточно протрезвею, чтобы получить стабильную работу. Но этого не случилось, и ещё несколько лет я доставлял неприятности близким.
Вскоре, после двух нарушений за вождение в нетрезвом виде в течение одной недели (на автомобиле и на мотоцикле), я решил, что нужно съездить в Лондон к маме, которую не видел три года. Продав мотоцикл Элиоту, я отправился домой. Бывшая жена Мэрилин встретила меня в аэропорту и приютила на пару деньков.
Во время визита в Англию я
— Что ты желаешь съесть и выпить?
На какой-то момент, когда Рэй открыл бутылки, я почти решил, что время пошло вспять: вернулись старые деньки, когда я сидел на вершине мира. Я должен вернуться в активный музыкальный бизнес.
Но этому предшествовал долгий путь. Пока я был в Англии, мне так сильно нужны были деньги, что я устроился на стройку — работу, которую не делал с 1966 года, когда ушёл от The Who. Первая работа находилась в школе, в паре остановок от дома мамы. Лучшим объяснением, которое я смог придумать для остальных на стройке, что жил в Америке и там мне пришось несладко. К концу первого дня тело всё ныло, мне требовалось натереться обезболивающим.
Вообще-то я удивился, что не забыл, как это делается — но сердце лежало совсем в другом месте. В один «прекрасный» день я впал в дикое отчаяние, что было мне несвойственно. Купив цветы, я отнёс их к могиле отца. По дороге домой вдоль канала я начал кричать на Бога за то, что он мне дал такую жизнь, почему я не мог быть как другие дети, с которыми рос, не гоняясь за блеском и мишурой, а теперь остался без надежды вернуться к экстравагантному образу жизни. Иногда мне хотелось покончить со всем, но это разбило бы сердце мамы.
А потом события начали меняться. Я не пил три месяца, когда старый приятель Сезар Данова прислал телеграмму с просьбой позвонить ему за его счёт в Токио насчёт работы в рок-н-ролле. Я побежал к телефонному автомату с настроением, будто забил гол.
Сезар сказал:
— Я планирую устроить концерт в годовщину бомбёжки Хиросимы совместно с японским правительством, и мне нужна твоя помощь.
Планы в тот момент были ещё расплывчатыми, но меня это не волновало. Я расценил предложение как подарок Божий. Сезар продолжал:
— Я положу несколько штук на твой счёт и куплю билет первого класса туда и обратно. Увидимся.
Я был в экстазе. Наконец, подумал я, мне удалось нащупать дорожку обратно в бизнес.
Концерт в Хиросиме так и не состоялся, по крайней мере, до того, как я ушёл из проекта, потому что организация была из рук вон плохая. Но перед отлётом с Дальнего Востока я провёл пару недель в пьяном угаре в Таиланде и приехал домой без копейки денег. Поскольку я покинул проект, Сезар забрал дом в Мэйфэйр, в котором разрешил мне пожить, поэтому я вернулся к матери и вновь пошёл работать на стройку. Тем не менее, новый опыт обнадёжил меня в том, что я смогу найти другую работу в рок-н-ролле.