Лестригоны
Шрифт:
МЭРИ МАРГАРЕТ. В моей жизни появляется еще один мужчина, указывающий, что мне нужно. Спасибо Тебе, Господи.
ДЖОН. Почему бы тебе не сесть на диван?
МЭРИ МАРГАРЕТ. Не хочу я сидеть на диване. Я хочу найти моего доброго друга Бориса – бутылку водки. Ага! (Достает из-под дивана наполовину пустую бутылку). Эврика! Счастливые денечки! За твою сводную сестру, Дейви!
ДЖОН. (Отнимает бутылку, едва МЭРИ МАРГАРЕТ подносит ее ко рту).
МЭРИ МАРГАРЕТ. Эй! Отдай бутылку! Вор! Нарушитель неприкосновенности жилища! Я не шучу. И ударю, если придется. ПОМОГИТЕ! ГРАЖДАНСКИЙ АРЕСТ! (Они борются из-за бутылки. МЭРИ МАРГАРЕТ бросается на ДЖОНА РОУЗА, и они плюхаются на диван. МЭРИ МАРГАРЕТ не оставляет попыток добраться до бутылки). Отдай мне эту чертову бутылку! Да что с тобой такое? Почему ты не позволяешь девушке спокойно упиться до смерти?
ДЖОН. Ты слишком молода, чтобы умереть.
МЭРИ МАРГАРЕТ. Я не слышала об ограничении по возрасту.
ДЖОН. Почему ты хочешь свести счеты с жизнью?
МЭРИ МАРГАРЕТ (обессилев и понимая, что до бутылки не добраться, падает на него). Уходи. Почему ты не можешь просто уйти? (Плачет, уткнувшись лицом ему в грудь).
ДЖОН (неуклюже обнимая ее одной рукой и пытаясь успокоить). Все будет хорошо.
МЭРИ МАРГАРЕТ. Черта с два. Ты меня лапаешь?
ДЖОН. Нет. Пытаюсь, но, похоже, безуспешно, успокоить объятую печалью деву. (Пьет из бутылки).
МЭРИ МАРГАРЕТ. Можешь прекратить. И не смей пить мою водку! (Тянется к бутылке, но он убирает ее. МЭРИ МАРГАРЕТ садится на диван и чуть отодвигается. Вытирает глаза руками). Говнюк.
ДЖОН. Полегчало?
МЭРИ МАРГАРЕТ. Никому и никогда легче не бывает.
ДЖОН. Бывает.
МЭРИ МАРГАРЕТ. Тебе легче?
ДЖОН. Нет. Мне еще хуже.
МЭРИ МАРГАРЕТ. И поделом. Дай мне водку.
ДЖОН. Нет. Извини.
МЭРИ МАРГАРЕТ. Я позвоню в полицию.
ДЖОН. Дети твоих соседей съели телефон.
МЭРИ МАРГАРЕТ. Так я громко закричу.
ДЖОН. Хорошо, бери. (Протягивает ей бутылку). В конце концов, не мое это дело.
МЭРИ МАРГАРЕТ. Премного благодарна. Ты выпил больше половины.
ДЖОН. Подай на меня в суд.
МЭРИ МАРГАРЕТ. И что ты здесь делаешь?
ДЖОН. Я только что тебе сказал.
МЭРИ МАРГАРЕТ. Нет, что ты делаешь в Голливуде? Разве ты не привык играть Шекспира и все такое?
ДЖОН. Да, когда-то я был настоящим актером. До войны. И сразу после. В гастролирующей шекспировском труппе Макдаффи. Путешествовал с Бардом по кельтскому захолустью.
МЭРИ МАРГАРЕТ. И что случилось? Тебе выперли?
ДЖОН. Нет.
МЭРИ МАРГАРЕТ. Ты решил,
ДЖОН. У тебе течет из носа.
МЭРИ МАРГАРЕТ. Спасибо. (Вытирает нос рукавом). А теперь отвечай на мой вопрос.
ДЖОН. Давай поговорим о тебе.
МЭРИ МАРГАРЕТ. Не хочу я говорить о себе. Я уже сотни лет говорю сама с собой о себе и, если честно, меня уже тошнит от этих разговоров. (Она вытягивает ноги и любуется ступнями). Хотя, должна признаться, у меня изящное, миниатюрное тело, так?
ДЖОН. Да. Это точно.
МЭРИ МАРГАРЕТ (кладет ноги ему на колени и пьет из бутылки). Так скажи мне, почему ты ушел из театра и вляпался в это мерзкое, вонючее, склизкое голливудское говно?
ДЖОН. Извини, но мой принцип – обсуждать только то, что не имеет для меня ровно никакого значения. И это хороший совет, как для жизни, так и для актерской игры: всегда оставлять за кадром все, что тебе действительно дорого.
МЭРИ МАРГАРЕТ. Да какая это тогда будет игра?
ДЖОН. Игра выживания.
МЭРИ МАРГАРЕТ. По мне, это лживая игра.
ДЖОН. Я предпочитаю называть ее защитной игрой. Ложь безопасна. Убивает правда.
МЭРИ МАРГАРЕТ. Нет. Я так не могу. Не то, чтобы я не пыталась. Я просто должна играть честно. Это как болезнь. Я не умею говорить, но без честности – не могу. Ты счастливчик. Умеешь говорить, пусть и говоришь ерунду.
ДЖОН. Ты умеешь говорить. Только что говорила. Я думаю, это была ты, если только твоя герань – не чревовещатель.
МЭРИ МАРГАРЕТ. Я про то, что ты можешь говорить, когда играешь. А у меня язык как связанный. Когда звуковое кино возьмет верх, никто не захочет иметь со мной дело. Впрочем, и сейчас не хотят, так что какая разница?
ДЖОН. Моя сестра не может говорить.
МЭРИ МАРГАРЕТ. Ты про сводную сестру?
ДЖОН. Нет, у меня нет сводных сестер. Это моя единоутробная сестра.
МЭРИ МАРГАРЕТ. У тебя сводный брат и единоутробная сестра?
ДЖОН. У меня четыре единоутробные сестры.
МЭРИ МАРГАРЕТ. Четыре?
ДЖОН. Если точнее, то три, потому что одна умерла.
МЭРИ МАРГАРЕТ. Тогда понятно, почему она не может говорить.
ДЖОН. Нет, я не про нее. Говорить не может Дороти.
МЭРИ МАРГАРЕТ. Она родилась без рта?
ДЖОН. Рот у нее есть. И в четыре года он у нее не закрывался, но потом она тяжело заболела, а когда температура наконец-то спала, у нее пропал слух. И со временем она забыла, как произносить правильные звуки, так что теперь не может говорить. Она – самая здравомыслящая в нашей семье, но, к сожалею, бессловесная. А ты можешь говорить.