Летающие киты Исмаэля(сборник)

Фармер Филип Хосе

Но когда Кармода пробрался через толпу поближе, он увидел на пальцах мужчин и женщин золотые перстни. На перстнях был нарисован круг, под которым скрещивались два фаллосоподобных копья. Кармода уже видел такие перстни на Уайдценаулле и знал, что их владельцы поклонники Боситы.

Мужчины и женщины стояли, стараясь не обращать внимания на насмешки и оскорбления, которыми их осыпали. Предводителем людей из Общества спасения был толстый и высокий большеносый священник. Кармода узнал его сразу, хотя не видел лед двенадцать. Это был отец

Кристофер Бакелинг, из ордена Святого Джамруса, к которому принадлежал и Кармода. Последний направился к Бакелингу через толпу, которая расступилась перед ним. Вернее, перед его монашеской сутаной. Кармода встал между Бакелингом и боситистами.

— Отец Бакелинг, в чем дело?

Глаза Бакелинга расширились:

— Джон Кармода! Что ты здесь делаешь?

— Во всяком случае, не нарушаю спокойствия. За что ты мучаешь этих людей?

— Мучаю? — закричал священник. — Мучаю? Кармода, я тебя хорошо знаю. Ты здесь для того, чтобы сеять смуту!

Он в бешенстве замахал руками, но затем с трудом овладел собой. Он показал на высокого красивого человека из группы боситистов.

— Посмотри на него! Это отец Гидеон! Он стал поклонником грязного идола — Боситы и перетянул в свою веру троих из своего прихода! И еще двоих из моей паствы!

Женщина в толпе заверещала:

— Гидеон антихрист! Настоящий антихрист! И он еще был моим духовником! Его нужно бросить в тюрьму, чтобы он не мог разглашать моих тайн!

— Его нужно закидать камнями! — крикнул Бакелинг. — Камнями! Или повесить в поле, как Иуду! Он предал своего Господа, предал душу дьяволу…

— Заткнись, Бакелинг! — хрипло сказал Кармода. — Чем больше ты орешь на людей, тем хуже. Я думаю, что все нужно делать тихо и спокойно.

Бакелинг, сжав кулаки, как гора, навис над маленьким священником, и тот был вынужден попятиться.

— Значит, ты на их стороне?! Я знаю тебя, Кармода! Ты тоже не свободен от грязи боситизма! Я слышал, что ты забавлялся с жрицей Боситы! Говорят, что сын Боситы — твой сын! Я, конечно, не верил слухам — ни один человек не может впасть в такой грех, даже такой великий грешник, как ты! Но теперь я могу поверить этому!

— Прочь от меня, Бакелинг! — рявкнул Кармода. Он почувствовал, как горячие волны ярости захлестывают его. — Прочь от меня! И постарайся вести себя, как подобает слуге Господа!

— Так ты угрожаешь мне? Ты хочешь воспользоваться своей репутацией опасного человека? А мне плевать на нее, ты для меня не более, чем комар!

Женщина, которая поносила Гидеона, заголосила снова:

— Что ты за священник! Ты против своей религии, против своего Бога?

Кармода старался взять себя в руки, он тихо, но внушительно сказал:

— Я пытаюсь уладить вас, чтобы вы не поддавались ненависти. Помните слова Господа: возлюби врага своего!

Женщина закричала:

— А теперь ты скажешь: подставь врагу своему щеку и пригласи его отобедать с тобой… Это же зло! Отец Гидеон — это сам Сатана! Как он мог… Как

он мог… — и она разразилась градом затейливых ругательств, которыми восхитился сам Кармода, хотя он в прежние годы был весьма искусен по этой части. Кто бы ни была эта женщина, подумал он, но в этом деле она знала толк, и воображение у нее было что надо.

— Прочь с дороги, Кармода! — вскрикнул огромный священник. — Я хочу свернуть шею этому Гидеону!

— Но это же не способ убеждения, — увещевал его Кармода.

— А мне плевать! — взревел Бакелинг и бросился на Кармоду.

Когда Джон получил удар кулаком, гнев и возмущение переполнили его. Он вонзил сжатые пальцы левой руки в большой мягкий живот прямо перед собой. Бакелинг хрюкнул, схватился за живот, согнулся вдвое и тут же получил удар кулаком в нос. Кровь хлынула на ноги Кармоде.

Толпа взревела. Люди бросились вперед и прижали Кармоду к стене вместе с боситистами. Послышались полицейские свистки. Кармода получил несколько ударов и потерял сознание.

Когда он открыл глаза, то ощутил, что все тело его ломит. Его приводил в чувство полисмен в черно–белой шляпе конической формы. Прежде чем Кармода смог что–либо сказать, его подхватили два человека и повели к выходу. У дверей уже стояли две крытые машины — для него и тех смутьянов, что не успели скрыться с места происшествия.

Но с ним обращались несколько иначе, чем с остальными. Если их бесцеремонно втолкнули в кузов, то его вежливо посадили в кабину, на заднее сиденье. Рядом с ним сел полисмен, а с другой стороны Бакелинг, прижимавший к носу платок.

— Видишь, что ты наделал? — бубнил Бакелинг. — Ты затеял свару и обесчестил нашу церковь.

— Я?!

Кармода расхохотался, но тут же со стоном умолк — помятые ребра отзывались резкой болью на любое резкое движение.

— Мы арестованы? — спросил он лейтенанта.

— Отец Бакелинг выдвинул обвинение против тебя. — Лейтенант протянул Кармоде телефон. — Ты можешь вызвать адвоката.

Кармода, не обращая на него внимания, заговорил с Бакелингом.

— Если меня задержат и я не успею на корабль, ты будешь иметь крупные неприятности. Очень крупные.

Бакелинг потер нос платком и хмыкнул:

— Не угрожай мне, Кармода. Помни, я знаю, кто ты, — хитрый изменник.

— Тогда я позвоню, — сказал Кармода.

Он взял трубку. Лейтенант помог включить устройство. Верхняя половина диска засветилась.

— Номер телефона епископа Эмзабы?

Бакелинг открыл рот, лейтенант удивленно моргнул. Бакелинг встрепенулся и сказал:

— Не скажу!

— Отлично. Тогда, лейтенант, помогите мне.

Полисмен вздохнул, достал книжечку, полистал:

— 606.

Кармода набрал номер, и через секунду на экране появилось лицо молодого священника. Кармода подкрутил ручку, и изображение увеличилось, заняв весь экран.

— Говорит отец Кармода с Уайдценауллы. Я должен поговорить с епископом немедленно.