Летающий сейд
Шрифт:
– Ему намного больше, никто не знает его возраст.
5.
Не то мелкий дождик, не то просто морось. Все вокруг влажное, стылое. Лоснятся шиферные крыши пятиэтажек, на проводах качаются тяжелые капли. Настя поежилась и шагнула в тупичок, образованный двумя кирпичными домами, чтобы защититься от ветра, хлеставшего по лицу. Да, погода сегодня не радует. Но странное предчувствие заставило Настю оторваться от домашнего задания, одеться теплее и выйти на бесцельную прогулку. Влага заползала за приподнятый воротник
Настя озиралась, а кого искала – не понимала сама. Иногда она переводила взгляд туда, где за низкими дымчатыми облаками прятались сопки. После визита к Наташе стало намного легче. Но не думать о Петухове Настя не могла. Видимо ему сейчас очень зябко, тревожно и обидно. Он лежит в пещере, окруженный зеленоватой мутью. Где-то капает вода, злобно кричит баклан. Странный мужчина без лица терпеливо сторожит свою жертву. И никуда от него не деться, не спрятаться.
Тяжко хлопнула дверь отделения милиции. На крыльцо резво выскочил помощник мэра, глянул на припаркованную у ворот машину и подал знак водителю. Черная служебная «Волга» рванула к крыльцу.
Мэр в сером, наглухо застегнутом пальто, с тяжелым лицом, напоминающим пресс-папье, быстро сбежал по ступенькам и еще быстрее втиснулся на заднее сиденье «Волги». В это время из отделения вышел Красавчик. На скуле у него багровела подживающая ссадина. Бросил растерянный взгляд на мэра, на его помощника, на городскую сопку, где блекло проступала телевышка. Потом сжал рот, решительно одернул тренч. И новым уверенным шагом спустился с крыльца.
Водитель хлопнул дверцей. Черная «Волга» полетела в серую промозглость. Красавчик вынул из кармана своего модного пальто клетчатую кепку, надвинул на глаза и пошагал в сторону, противоположную той, куда уехал мэр. Как-то очень быстро его угловатая фигура исчезла во мгле.
Все куда-то уходят, растворяются. Пропал Петухов, молниеносно унеслась «Волга», поспешно пробежал случайный прохожий и тут же растаял, как дым. Всё вокруг размывалось: промаршировавший патруль, молоденькая женщина с коляской, заляпанные по самые стекла жигули.
Бордовые замшевые перчатки все-таки нашлись в кармане куртки. Настя их натянула, перед этим немного согрев руки дыханием. Светка, вероятно, обедает в отцовском кафе. Катю ее отец устроил к Володе Тетерину попрактиковаться в прямом эфире на радио. Настин папа искал Петухова в сопках. Мама ушла к старику Мыкле. Все чем-то заняты, и дома ждет недописанное сочинение. Но Настя откуда-то знает, что ей сегодня нужно быть тут, у дома номер тридцать по улице Ленинского Комсомола. И как бы она ни мечтала о согревающем чае с малиновым варением, намазанном на поджаренный ломтик батона, нужно стоять здесь.
Вдруг сквозь тяжелые облака прорвалось бледное солнце. Разбавило серую муть, прошлось по асфальту и через пару минут из мглы проступил сначала неясный, потом все более четкий силуэт. Кто-то ступал неровно, замирал, потом снова двигался зигзагами. Фонарик в руке у неизвестного обшаривал асфальт, мокрые кусты, как будто стояла ночь. Вдруг Настя увидела, что человек бос. Ступни его, мокрые и грязные, посинели от холода.
В робкой надежде неровно забилось сердце. Неизвестный приближался.
Это же Петухов!
Так вот
Не разбирая дороги, она бросилась навстречу. Вдруг Миша сейчас тоже растворится, клубом дыма уйдет к облакам. Но Петухов никуда не делся. Поднял лицо, посмотрел на Настю странно. Казалось, он видит перед собой не улицу с людьми, а что-то совсем другое. Он слепо водил фонариком, будто ощупывая лучом невидимую стену.
– Миша! – прокричала Настя.
Петухов вздрогнул, разжал холодные бледные пальцы и на мокрый асфальт упала ветка можжевельника.
Со Строительной к нему спешила Наташа. На ходу выпрастывала из объемной замшевой сумки какую-то ткань. Подбежала, набросила на Петухова что-то вроде тонкого коврика и осторожно повела к пешеходной зебре.
– Миша, это я! – снова крикнула Настя…
Петухов и головы не повернул. Это был какой-то другой Петухов. Ни прежней силы в мускулистых плечах, ни воли в хаотичных, бессмысленных движениях. Наташа поддерживала его под локоть, будто больного. Затем осторожно забрала мигающий фонарик, выключила, сунула в торбу. Казалось, Петухов ослеп и оглох. Он явно ничего не узнавал: ни желтоватую пятиэтажку (накануне похода они поднимались с Настей на крышу, пили брусничный чай из термоса), ни семейное кафе Овчинниковых, где отец Светки столько раз кормил их обедом после школы.
Туман почти рассеялся, дома и автомобили проступали на солнце яркими пятнами, будто побуждая Петухова вспомнить. Но тот, поддерживаемый Наташей, брел с опущенной головой, словно вокруг стояла та самая ночь, в которой он исчез.
Настя догадалась, что Наташа ведет Петухова к себе. На них оборачивались, смотрели ошарашенно. Кое-то увязывался следом. Настя держалась в отдалении. Решила пока не вмешиваться. Вспомнила, как погрузилась у Наташи в сон, после которого стало очень хорошо и легко. Видимо и Петухова директриса собирается лечить таким же таинственным шаманским способом.
Внезапно Настя остановилась. Ряды пятиэтажек, сыро лоснящийся асфальт, яркие краски вывесок, одежда прохожих… Все заволоклось темнотой. А когда мрак растворился, Настя увидела Петухова. Он стоял на краю отвесной скалы. Беспорядочно шарил фонариком по мокрому граниту. Об огромную каменную преграду с ревом бились волны. Низкое черное небо нависло над его головой, будто потолок пещеры. В мутной мгле постепенно проявлялся высокий дымчатый силуэт. Роста в незнакомце не меньше двух метров. Полы черного тренча почти касаются безупречных черных ботинок. Вместо лица – бледное пятно. Мужчина ступает вкрадчиво, как кошка. Еще секунда и он столкнет Петухова со скалы в кипящее море. Незнакомец поднимает руку, и она начинает странно удлинятся…
Нет!
Накатил ледяной ужас, будто кто-то перебрал позвонки, подобно клавишам фортепиано. Настя очнулась от забытья. Наташа с Петуховым и группа зевак ушли далеко вперед. На ватных ногах она свернула в переулок, чтобы срезать путь, и через десять минут уже входила во двор Наташиного дома.
Небольшая группа мамочек, устроивших Красавчику самосуд, нервно переминалась у подъезда. Со стороны площади спешили тележурналисты, на плече у оператора подпрыгивала камера. Дворничиха в оранжевой спецовке выбежала из подвала, волоча за собой метлу: