Лети, мой Свет!
Шрифт:
На Аталь тускло мерцал щит — отражатель эмоций. Напрашивались естественные вопросы — зачем это украшение и от кого поставленное? И в добавление, если ответы на два предыдущих сойдутся в единственно правильный — как или от кого она узнала?
Кристарн лихорадочно соображал, где и чем мог себя выдать, но никак не припоминалось. И напрямую ведь не спросишь. Аталь, может и ответить, но с этим щитом он всё-равно не поймёт, правду ли ему говорят. Зато такой вопрос полностью подтвердит её подозрения, если они ещё не превратились в уверенность. И самое скверное, что если отбросить Лаэлию,
Додумывать мысль было противно. Но чувствовать, что он мог так сильно ошибиться в этой девушке — было ещё гаже. Тёмный молча махнул рукой в сторону оставленной для них дороги и первым ступил на сияющую тропку.
В Сердце Леса, несмотря на раннее время, народу было много. Аталь с любопытством оглянулась и, увидев Витаррэля, взлохмаченного и невыспавшегося, побежала здороваться. Кристарн проводил её взглядом и внимательно оглядел толпу, прислушиваясь к царившим эмоциям. Радость, восторг, предвкушение праздника, любопытство и томительное ожидание… сплошной позитив.
Как дриады умудряются находить исключительно доброжелательные личности для своего праздника — уму не постижимо. Впрочем, рисковать, приглашая в Сердце Леса злобно настроенные существа, было бы верхом глупости, а на поиски подходящих кандидатур у них был целый год.
На полянке материализовались дриады, разбавив толпу приглашённых гостей мелодичным щебетанием. Клеена, подхватив Кристарна под руку, начала расписывать красоты поляны, недоступные острому эльфийскому взору. Дроу с удивлением услышал хвалебные отзывы о Аталь и искреннее восхищение, которое дриада и не подумала скрывать, впрочем, как и недавнюю неприязнь. В который раз, подивившись странному устройству дриадского мышления, Крис честно попытался представить, чего тут такого прекрасного смогли натворить светлый эльф, паривший на крыльях влюблённости, и человечка в приступе вдохновения.
Фантазия развела руками и признала своё поражение. В центр поляны вышла Дубравия, радушно поприветствовала собравшихся, и пригласила всех за праздничный стол. Гости согласно зашумели и устремились к краю поляны, где причудливыми узорами расползлись по траве накрытые столики.
Аталь с удовольствием оглядела вчерашнее творчество и снова пожалела, что Кристарн не сможет оценить её работу. Зато остальные гости были просто в восторге от волшебной поляны, даже не догадываясь, что половина цветов и птиц, радующих взор сумасшедшей расцветкой, волшебным сиянием и скромными магическими спецэффектами (например, растаять разноцветными искрами или появиться на дороге из радуги) — просто качественная иллюзия.
Впрочем, Эльберия уверяла, что некоторые растения дриады вполне способны воплотить в жизни. Витаррэль искренне пытался помочь, отыскивая на задворках памяти чудом сохранившиеся крохи информации о эльфийских способах творения новых видов растений. Получалось не очень, но хватало, чтобы дриада внимала ему с восторженно-влюблённым взглядом, а Аталь до боли прикусывала губы, удерживая рвущийся
Эльберии безумно понравились белоснежные колокольчики, которые при малейшем дуновении ветерка, начинали светиться небесно-голубыми переливами. Аталь настаивала начать с прекрасного, но неизвестного пока науке растении, придуманного в соавторстве с Витарром. Загадочный цветок был похож на половину гигантской ромашки, имел большую желтую сердцевину и пять разноцветных лепестков. Огромная ладошка приветственно помахивала всем проходящим, и складывала лепестки в весьма удачные подобия человеческих жестов, особенно изощряясь при попытках его потрогать или понюхать.
Пробравшись к свободному столику, Аталь оглянулась в поисках остальных спутников. Увидев тёмных в окружении целого облака дриад, она заняла место рядом Эльберией. Та, понятливо проследив за взглядом девушки, услала Витаррэля за лёгким дриадским мёдом.
— Почему ты не составишь компанию своему мужчине? — с улыбкой спросила дриада.
— Как только найду его, так сразу и составлю.
— Неужели я ошиблась? — удивлённо подняла безупречные брови Эльберия. — Зря, значит, велела Клеене оставить Криса в покое?
— То-то я вижу, как она тебя слушает! — возмущённо фыркнула Аталь, наблюдая, как зеленоглазая любовно поправляет серебристую тесьму в затейливо плетеной косе Кристарна, прижимаясь к плечу.
— Поверь, это она ещё держит себя в руках, — вздохнула Эльберия, с нежностью глянув на тёмного. — Она ведь действительно любит его, по-своему. Мы умеем помнить добро, и искренне желаем ему счастья. Ведь если бы не он, меня бы уже не было.
— Разве духи леса не бессмертны? — удивилась Аталь, не без труда переключившись на цветы и бабочек, которые как-то разом потускнели, утратив всю свою прелесть.
— Ты же маг, должна понимать, что абсолютного бессмертия не бывает. Меня угораздило выбрать в деревья-покровители единственную эльфийскую берёзу Леса, и когда она стала сохнуть — и мои дни были сочтены. Эти березы нигде, кроме Заброшенных земель, не растут. Попасть туда не сложно, а вот выйти…
Мы ведь сильны только в своём Лесу, а и воины из нас — одно название, если честно. Кристарн узнал о моём горе и, хотя никто его не просил, привёз с десяток молодых деревцев. Вон, видишь, какая рощица из них выросла? И пропал на несколько лет, даже не заикнувшись о благодарности. А, вернувшись — только отмахнулся, мол, какие пустяки, о чём тут говорить…
— Ага, он вообще заботливый, как я заметила, — мрачно подтвердила Аталь, которая почти всю ночь провела в поисках действенного средства от этой самой заботливости, создавая щит, приглушающий её эмоции. Может, у Кристарна и нет способностей эмпата, но девушка предпочла перестраховаться, чем ходить раскрытой книгой для некоторых, особо положительных, тёмных.
Вернувшийся Витарр включился в беседу, заинтересовавшись упоминанием о Заброшенных землях, ведь эльфы называли их не иначе как Долиной Предков. Именно там находились руины первых эльфийских городов.