Летний лагерь свингеров
Шрифт:
Когда я впервые в нее вошел, я планировал вылезти и сесть ей на спину. Но это был первый раз, когда у меня был мой голый член внутри ее киски за долгое время, и контакт кожи с ее влагалищем был как удар током. Последним толчком я врезался бедрами в нее, полностью входя в нее. Мой член распух, а потом практически взорвался. Я почувствовал, как рывок за рывком, моя сперма вливалась в нее.
—О Боже, — удивленно выдохнула Эми, ее голос смутно зазвучал в моем затуманенном удовольствием сознании. — Я это чувствую. Я чувствую, как ты стреляешь в меня. Это так приятно.—
Наконец,
Глава 149
На следующей неделе я был в эмоциональном расстройстве. Что я такого сделал? Почему я это сделал? На второй вопрос было легче ответить, чем на первый: я был возбужден и чувствовал себя брошенным, что делало меня бессильным против желания и очевидного влечения Эми.
Но был первый вопрос, который, казалось, преследовал меня каждое мгновение. Что я такого сделал? В этом ответе было несколько вариантов, и мне не нравился ни один из них.
В чисто физическом смысле, я волновался, что Эми может забеременеть. Я мог бы сказать, что она тоже беспокоилась об этом, но она также была поглощена эмоциями, которые приходят от любви. Я мог сказать, я видел это раньше, и я чувствовал это раньше. Меня немного беспокоило, что я могу смотреть на это со стороны, так аналитически.
Что я чувствовал по отношению к Эми? Это была любовь или просто похоть? Что-нибудь еще? К счастью, я решил, что это нечто большее, чем просто похоть. Мне бы не хотелось каждое утро сталкиваться с собой, если бы я думал, что просто использовал ее для секса. Я бы не хотел быть человеком, достаточно черствым, чтобы использовать кого-то другого. Я буквально ненавижу быть собой. Так что я был глубоко счастлив понять, что я действительно что-то чувствую к ней. Но была ли это любовь? Конечно, это была привязанность, но кроме этого, я просто не знала, что еще.
Со своей стороны, Эми знала. Она была влюблена. Остаток того дня, который мы провели в доме Скотта (до того, как девочки должны были появиться у Бекки Леонарди), она проявляла ко мне постоянную привязанность. На следующей неделе, в школе, она потихоньку подкрадывалась ко мне, когда могла. Я наслаждался вниманием, но у меня была еще одна проблема: Джина.
Я все еще очень любил Джину. После вечеринки в доме Скотта меня мучила вина. В моем сознании я понял, что секс со Сьюзан или Стейси не изменял Джине. Если бы у меня был секс с Кендалл, так бы оно и было. Постепенно я понял, что, вероятно, влюблен в Эми, и понял, что изменил Джине. Я знал это, и я был слишком честен с собой, чтобы опровергнуть этот факт.
В пятницу перед Пасхой, Скотт, Шеннон и Эми хотели пойти в кино. Я отпросилась, сказав им, что мне нужно пойти поужинать с семьей. Это была ложь, но я не знаю, что еще сказать. Мама могла сказать, что что-то случилось, потому что вскоре после обеда (дома, конечно),
Мне нужно было написать Джине. Я рассказал ей о своем сезоне борьбы. Я рассказал ей о том, как пытался стать лучшим борцом, каким только мог быть. Я рассказал ей о том, как потерял все, что было важно для меня. Я рассказал ей о своих оценках. Я излил ей свое сердце, рассказывая о своих страхах, что мы отдаляемся друг от друга, о страхах, что она злится на меня, о страхах, что она никогда больше не захочет меня видеть. Я сказал ей, как сильно люблю ее. Это было письмо, наполненное чувством вины, но я должен был попытаться оправдать свои действия (хотя я никогда не говорил Джине, что это были за действия). Однако, увидев это на бумаге, я не почувствовал себя лучше.
Было уже поздно, когда я, наконец, закончил свое письмо к ней, и моя рука дрожала от всего написанного. Мой карандаш сократился из практически нового примерно до трех дюймов в длину. (Я точил его каждый раз, когда был не уверен или расстроен, и я почти сократил его до нуля.)
Я аккуратно сложил девять страниц, и засунул их в конверт. Как только я запечатал его, мне стало лучше. К сожалению, это чувство было недолгим. К тому времени, как я забрался в постель, я снова почувствовал себя виноватым из-за Эми.
Как я мог влюбиться сразу в двух девушек? Я долго лежал без сна, думая об этом. Каждый раз, когда я думал об одном из них, я чувствовал вину за пренебрежение к другим. И когда я думала о Кендалл и о том, что я чувствую к ней,мМне хотелось плакать. В тишине ночи, один в своей комнате, я наконец-то это сделал. Прошло много времени с тех пор, как я плакала, ни о чем. Мне показалось, что я услышала маму за дверью, но она не постучала, и в конце концов я убедил себя, что она все слышала. Истощеный, как морально, так и физически, я наконец заснул.
Мне понадобилась неделя, чтобы отправить это письмо. Дважды я возвращался из школы и чуть не порвал его. В конце концов, мама спросила меня об этом, и я в конце концов согласился позволить ей отправить его для меня. Я думаю, она знала больше, чем говорила, но она также знала, что я должен был сам во всем разобраться. Я думаю, что это значит быть взрослым, и она позволила мне нести ответственность за свои собственные действия. Иногда быть взрослым — полный отстой.
Эми знала, что что-то случилось, но она просто предположила, что я беспокоюсь о нашем незащищенном сексе. Она волновалась об этом гораздо меньше, чем я, и когда я спросил ее об этом, она замолчала, а потом серьезно посмотрела на меня.
— Мама всегда говорила, что знает, когда беременна мной и моими братьями, — сказала Эми. —Она сказала, что не знала как, но она просто знала.—
Я растерянно посмотрел на нее.
—Если бы я была беременна, я бы знала.—
Я был явно не убежден, но решил отпустить этот вопрос до лучших времен.
В следующий четверг Эми нашла меня у моего шкафчика, как раз перед обедом. Она была на грани слез.
— Пол, — настойчиво прошептала она. — Я опаздываю.—
—На обед? Сейчас только начало.—Иногда я могу быть немного медленным в понимании.