Летний понедельник

Уокер Люси

Рынок!

Вот выход! Но если Джек Смит не разрешит ей покидать ферму, как она попадет на рынок? Да еще с фургоном? Она предложит подвезти его. Только куда?

«Да я совсем спятила!»

И все же Денни проштамповала яйца и уложила их в поддоны, стоявшие в охладителе. Тщательно отобрала помидоры и упаковала их. Обежала с корзинкой абрикосовые деревья и собрала созревшие плоды. Проверила, сколько можно будет набрать завтра утром. И все это время она чувствовала, как черное дуло ружья преследует ее.

В дом она вернулась уже поздно. Солнце село, и наступили серые сумерки. Буш, как обычно летними вечерами,

безмолвствовал. И ждал.

Захлопала крыльями перелетавшая с насеста на насест курица. Орех с дерева упал. Мельница ритмично поскрипывала крыльями. Где-то вдалеке прогудела машина. Денни точно знала, где это — на повороте к Дейвис-Кресент. По одну сторону дороги тянется обрывистый берег ручья, по другую начинается подъем на Крыжовенный холм, и там густо пахнет сухими листьями эвкалипта.

Когда они были детьми, семейство Монтгомери проводило зимние каникулы в деревянном домике на этом холме. Девчонки собирали меж скал дикие орхидеи и брели вдоль ручья, пока не натыкались на ограду, окружавшую сад китайца. Если китаец оказывался на месте, они меняли цветы на бананы.

Повзрослев, Денни поняла, что цветы китайцу были совершенно ни к чему. Просто он хотел, чтобы пять маленьких девчонок получали время от времени бананы и при этом считали, что заработали их.

Теперь там уже давно не было ни сада, ни самого китайца. Даже следов никаких не осталось. Ручей почти пересох, и буш отвоевал свою исконную территорию.

Теперь, двадцать лет спустя, машина неслась мимо берега по асфальтовой дороге. Во времена их детства там были только гравий да песок. Да, кое-что в Каламунде все же меняется.

Денни приняла душ и влезла в тот же халатик, в котором была вчера. Протерла руки лимонным соком, потому что забыла надеть перчатки, когда собирала абрикосы с помидорами, и подкрасила губы. Потому что всегда так делала. Когда ее тело найдут, вид у нее не должен быть слишком ужасным.

Затем Денни прибралась в комнате. Сложила одеяло, которым укрывалась прошлой ночью. Здесь тоже должен быть порядок. Вернулась в кухню и накрыла стол на двоих — по одному прибору с каждого края стола. Добавила в подливу грибов. Поставила ужин в печку, села и стала ждать.

Ей хотелось включить радио, но тогда она может не услышать, как он войдет, и непременно перепугается. Кроме того, он говорил, что свистнет ей. Денни хотелось принести свои накладные, заполнить бухгалтерские книги, но она знала, что ничего не получится — мозги совсем не работают. Она погасила огонь в печи — в кухне и так было невыносимо жарко, — открыла окно и внутреннюю дверь. И снова села ждать. Выкурила две сигареты, одну за другой, глядя на умирающие в печи угли. Она думала о Джонни и о той ночи, когда он умер. Он просто повернулся во сне и перестал дышать. И все. Джонни даже не знал, что у него порок сердца. Оно просто остановилось. Как часы, у которых кончился завод. Денни тогда еще и двадцати не исполнилось, она проснулась и посмотрела на него… он спал. Заснул окончательно и бесповоротно. Чтобы никогда не проснуться.

Мысли ее устремились дальше, к тому дню, когда, переворошив свои детские воспоминания, она отправилась в буш в поисках этого заповедного уголка, а потом поспешила прямиком в земельный департамент и узнала, что земля выставлена на продажу. Пошла к своему любимому члену парламента и получила землю по бросовой цене.

Денни работала в газете и знала, как перекупщики накручивают цены — покупают участки по самым низким ценам и владеют ими десятилетиями, поколениями, дожидаясь, когда случится бум, и тогда эти земли приносят им или их отпрыскам целое состояние. Поэтому Денни не постеснялась обратиться к сильным мира сего.

По правде говоря, это был единственный раз, когда она хлопотала для себя. Денни десятки раз проделывала этот фокус ради многочисленных друзей и всевозможных приятелей, с которыми сталкивала ее жизнь, и не важно, были ли они бедными, ленивыми или неудачниками. Она верила всем слезливым историям и бежала к членам парламента и городского совета.

Но в тот раз она хлопотала ради себя. Денни не могла толком объяснить почему, но этот вопрос был для нее вопросом жизни и смерти.

Она купила участок и обнесла его забором, не сказав семейству ни слова. Какой шум они подняли, когда узнали! Денни сошла с ума! Совершенно спятила. Что ж, о деньгах можно забыть, все свои сбережения она на ветер пустила. Как у Монтгомери мог родиться ребенок с куриными мозгами? Несколько месяцев в Пеппер-Три-Бей кипели чайники и чашки возмущенно клацали о блюдца. В гостиных велись настоящие бои.

— Денни Монтгомери ушла в Холмы! Что вы на это скажете?

— Ну, мой прапрадедушка приехал сюда из Англии, когда в колонии всего человек двести насчитывалось. И отправился в буш, куда не ступала нога белого человека…

— Да, это так, и мой дед тоже. Конечно, я уже старая женщина, и было это лет сто пятьдесят назад.

— Какая разница? Буш все тот же, только дикарей не стало, и дороги понастроили. Не говоря уже об автомобилях и о том, что можно нанять себе помощников.

— Но тогда нельзя было иначе. Их нужда заставляла. Или сделаешь, или помрешь с голоду.

— Может, Денни Монтгомери тоже нужда погнала. На этом разговоры заходили в тупик, потому что Денни, с таким-то огромным семейством, вряд ли могла помереть с голоду.

А Денни Монтгомери в буш действительно погнала нужда, но какая именно, даже она сама точно определить не могла. Наверное, ей нужно было доказать себе самой, что у нее не куриные мозги.

Потом в ее жизни появился Бен. Высокий фермер с Холмов, с лаконичной речью, обветренным лицом и жесткими голубыми глазами, которые редко смягчались. Бен, который всегда знал, как сделать так, чтобы она собралась с мыслями. «Хватит нести бред, Денни. Это все опять твое воображение».

Бен, как и Денни, не любил убивать. А война окончательно отвратила его от убийств. Он решил, что даже животных нельзя лишать жизни, если только ситуация не складывается «или ты, или тебя». Он даже не держал мясной скот. Коров — только молочных, овец — ради шерсти. А стрелял по пням, по падавшим с деревьев листьям. Он был прекрасным стрелком, мог бы белке в глаз попасть, и дважды выигрывал Королевский кубок.

Сидя на кухне в ожидании прихода убийцы, с которым она будет ужинать, Денни простила Бена за ружье, которым ей теперь угрожал Джек Смит. Она знала, что Бен сочтет ее дурочкой, что в его глазах все ее поступки будут неверными: те, которые она совершила или, наоборот, не совершила, но он все равно не перестанет любить ее… Сколько благодарности может поместиться в сердце, а надо ему всего-навсего немного любви…