Летний понедельник

Уокер Люси

— Поступила по-человечески? — изумленно уставилась на него Денни. — Разве меня не повесят как косвенную соучастницу?

— Соучастников редко казнят. Почти никогда. Должен признать, что я тебя запугивал. — Райли покачал головой. — Что толку вешать на тебя обвинение, если у нас нет доказательств.

— Как нет доказательств? Там, в кухне, чашки стоят. И окурки в блюдцах, и отпечатки пальцев повсюду.

— Послушай, у тебя ведь сестра — адвокат, так? Знаешь, что она сделает? Поставит тебя перед судьей или перед жюри присяжных и докажет, что клятва — священна. Ведь дают же в

суде клятву говорить только правду и ничего, кроме правды… и, помоги нам Господь, клятва эта ведь что-то значит и для тебя, и для них. Если они признают это, но не признают святость клятвы, которую ты принесла Джеку Смиту, то останутся в дураках. Попадут в идиотское положение. Твоему поведению есть масса оправданий, Денни. Обещание, угроза оружием, неразбериха по поводу брата-близнеца. — Инспектор Райли снова покачал головой. — Я мог бы выдвинуть против тебя обвинение, Денни, ты заслужила это. Но доказать ничего не смогу. — Он обнял ее за плечи. — Никогда больше так не поступай. Цена слишком высока.

— Что вы хотите этим сказать — высока? Вам же все равно, ловить преступников или в покер в кабинете играть, зарплата капает, не так ли?

— Я не про нас речь веду. Про Бена.

— Про Бена?

Инспектор встал и посмотрел на Денни сверху вниз:

— В Джека всего одна пуля попала, Денни. Лучший стрелок спас тебе жизнь. — Он развернулся и направился к группе, снова собравшейся над телом Джека Смита. — Обдумай это, — бросил он напоследок.

Бен?

Денни поднялась и, пошатываясь, направилась на кухню. Бен заваривал чай.

— Бен… — Девушка прислонилась к притолоке, ноги едва держали ее. — Бен… не надо чаю. Наверное, я больше ни одной чашки в жизни не выпью…

— Это не для тебя, это для ребят из полиции. Они тут несколько часов проторчали. — Он поглядел на нее. — Я отвезу тебя домой. Мы выпьем кофе. Ты же знаешь, я кофе люблю.

— Бен… прости меня, если я веду себя глупо. Слишком много убийств, слишком много бренди. Хотя я всегда себя глупо веду. Шальная я, так ведь?

Высокий, стройный, изжаренный солнцем, он стоял и смотрел на нее, в глазах — тепло.

— Прости за то, что продолжаю глупо вести себя, но я все же скажу. Видишь ли, это моя ферма. Надо кормить…

— Я пришлю сюда человека из Каламунды.

— Я никогда не бросала свою ферму.

Бен скрестил руки на груди.

— Пришла пора бросить, Денни. Оставить другим.

Денни подняла непослушную руку, помахала ею в воздухе и в конце концов исхитрилась показать на двор:

— Бен, инспектор Райли сказал мне, что это была… что… я хочу сказать…

Он кивнул:

— Это была моя пуля. Я не собирался убивать его, Денни, хотел лишь выбить из рук ружье. Но он сделал шаг в сторону. Мне не нравится стрелять в живое, не говоря уж о людях, но сделанного не исправишь. Может, я даже смогу снова проделать то же еще раз. Кто знает. Но мне придется жить с этим, Денни. И тебе тоже. — Он помолчал. — Ты немного захмелела, Денни, но думаю, что рассуждать логически можешь. Кто-то обязан мне жизнью за ту жизнь, которую я отнял, когда застрелил Джека Смита. Мне кажется, что это ты, Денни. К тому же я считаю, что ты ужасно безответственная, и не могу

себе позволить оставить тебя там, где я не имею возможности за тобой приглядывать. — Глаза его лучились теплом и добротой, но Денни отказывалась замечать это.

— Хочешь сказать, что я еду к тебе?

— Именно это я и говорю.

— Благодарю тебя, Бен, за откровенность, — вежливо проговорила Денни и покачнулась, оторвавшись от дверного косяка.

Бен поймал ее и усадил на стул.

Вернулся инспектор Райли и поглядел на Денни, которая сидела, привалившись к столу и подперев подбородок руками.

— Надо бы ей доктора вызвать, — предложил Бен. — А потом я отвезу ее домой.

Инспектор Райли поднял крышку чайника и заглянул внутрь.

— Забыл спросить, как ты тут очутился так вовремя.

— Да вот, жег траву на границах своего участка на случай пожара — чтобы огонь не прошел, — там одна из сестер Денни меня и разыскала. Она сказала, что все стоят на ушах из-за Денни. Что-то с ней не так. Я поехал сюда старой дорогой и нарвался на ваш патруль.

— Собираешься ее к себе домой везти или к сестрам? — Инспектор Райли кивнул в сторону Денни.

— К себе, — коротко ответил Бен. — С разрешения или без.

— Никогда не имел привычки вмешиваться в семейные ссоры, — осклабился инспектор.

Доктора из Каламунды привезли только через полчаса. Он осмотрел Денни, вытащил из руки две дробинки и дал успокоительного. Инспектор Райли помог Бену довести ее до машины и усадить на переднее сиденье. С пледом она расставаться не пожелала и все так же куталась в него.

Они распрощались, и Бен уже заводил мотор, когда Денни вышла из ступора:

— Прошу прощения, Бен, но мне нужно побеседовать с инспектором Райли наедине. — Она понимала, что говорит излишне вежливо. Надо же, как на некоторых людей действует алкоголь. — Всего несколько слов, если позволите… — Еле ворочала она языком.

— Ладно, я не слушаю, — усмехнулся Бен.

Райли просунул голову в окошко машины:

— Что на этот раз?

— Что сделают с Джеком Смитом? — довольно громко прошептала Денни. — Я хотела бы узнать, где… как его похоронят? Если у него нет родителей… если никому до него нет дела…

— В государственной могиле, наверное.

— Хотите сказать, в бедняцкой могиле?

— Ну, так уже давно не выражаются.

— Тогда прошу вас, — медленно проговорила Денни, — не будете ли вы так любезны устроить для Джека Смита нормальные похороны, настоящие, со священником, молитвенником и всем, что положено. И чтобы гроб был приличный. И еще, инспектор…

«Господи, — подумал Райли, — прости ее, Господи, она столько сегодня натерпелась, в нее стреляли, на ее глазах убили человека, в довершение бедняжку накачали бренди и успокоительным».

— И еще, инспектор Райли, — повторила Денни, — запишите это на мой счет.

У него даже нога со ступеньки соскользнула.

— Конечно, Денни, — серьезно кивнул он, развернулся и пошел прочь.

У девушки слезы на глаза навернулись.

— Бен, ты же понимаешь, что я хотела сказать, правда? Я просто не переживу, если о нем никто не позаботится, даже в самом конце… когда он умер…