Летний шторм
Шрифт:
В стороне мелькнул чей-то неясный силуэт. Охранник кинул руку к кобуре и согнулся от боли. В правом предплечье торчал нож, которым его подопечный всe это время кромсал сало и огурцы. Поручик рванул вперeд, позабыв про свои пьяные шатания, даже пытался бежать зигзагом, как учили их в своe время в военных училищах. Правда плохо получалось, выпил он всe же изрядно. Охранник собирался крикнуть часовых, но тут рвануло в стороне избы первого взвода. Он повернулся в ту сторону, но обнаружил только весeлое пламя, вырывающееся из окон дома, бывшего пристанищем этому подразделению. Спустя мгновение та же участь постигла
Охранник, превозмогая боль, рванул из кобуры пистолет, попытался прицелиться в спину своему подопечному. Мешала боль в руке, пришлось перекинуть пистолет в левую руку и открыть огонь. С третьего патрона ему удалось поразить убегающего поручика, четвeртым и пятым он попал опять, и охраняемый стал заваливаться в сторону. Охранник пытался метнуться с крыльца для проверки собственной работы, но грудь рванула боль, и он начал падать на доски пола, ещe не понимая того, что получил свою последнюю пулю.
Капитан Пшегота проснулся мгновенно, как только за стеной взорвалась первая граната, бросился к ближайшему окну и обнаружил вырывающееся из окон первой избы пламя. Метнулся назад, торопливо натянул бриджи и китель. Кажется русские нашли их? Вполне разумное решение вопроса, вот только должно было всe это произойти намного позже. Он и сам бы подсказал советскому командованию расположение этих "скотов", но входить в число "жертв кровожадных большевиков" в его планы не входило. Сапоги пришлось надевать на ходу, пытаясь четко определить, что именно произошло за пределами избы. Выскочив наружу, он обнаружил два разгорающихся костра вместо временных казарм первого и второго взвода. Гремели выстрелы со стороны леса и от недалeкого болота. Ну что же - всe именно так, как он и предполагал. Капитан рванул в сторону, нашeл незаметное углубление и заспешил вдоль оврага, невидимого со стороны леса. Почти миновал околицу хутора, когда под ноги влетело невидимое препятствие и тело бросило себя вперeд. Немедленно свалился кто-то сверху, руки мгновенно спеленали проволокой, на ногах закрутили толстую верeвку и тело потащили вверх, немилосердно стуча головой по всем неровностям почвы. Вскоре попался особенно твeрдый корень и капитан потерял сознание.
Сознание возвращалось медленно, стремясь сделать остановку на каждом воспоминании прошедших минут. Наконец, капитан открыл глаза и обнаружил перед собой яркое пятно электрического фонарика.
– Кто ты?
– Выдавил он мучавший его всe это время вопрос.
– Не узнаeшь, капитан?
– Выплыло из темноты и фонарик сместился, открывая такое знакомое и столь неожиданное, в данной ситуации, лицо.
– Вы?
– Капитан дeрнулся, проверяя крепость верeвок, но вскоре успокоился - надежды на освобождение не было.
– Ты хотел видеть меня, Адам?
– Продолжал долбить из темноты ненавидимый голос.
– Ну вот он я! Что ты хотел сказать мне?
– Я вас ненавижу, подполковник!
– Взревел капитан, повторяя свои попытки освободиться.
– И вас, и всю вашу семью, отобравшую у меня право на моe положение в обществе.
– Какое положение, идиот?
– Голос из темноты наполнился злостью.
– Право надуваться спесью
– Вы предлагаете наблюдать наглые рожи жидовских комиссаров, из бывших портных, аптекарей и золотарей?
– Взорвался капитан.
– Я не желаю получать от них указания!
– Неубедительно, Адам!
– Голос собеседника стал печальным.
– Не забывай, что я вырос в России и воевал на востоке с обеих сторон. И прекрасно знаю русских, и даже русских евреев. Не все из них такие кровожадные твари, как ты пытаешься показать.
На хуторе замолкли очереди пулемeтов, иногда хлопали выстрелы винтовок, но всe показывало, что бой закончился.
– Ты мне лучше скажи, Адам, за что ты убил Стасю?
– Голос из темноты стал наливаться сталью.
Ничего другого от него Пшегота и не ожидал. Дядя всегда отличался излишней педантичностью, и даже, отчитывая их, в своe время, за изломанные кусты малины, неизменно старался выбрать максимально тяжeлое наказание. А уж тем более не должен был "подставлять левую щeку" за убийство родной дочери. Капитан мысленно перекрестился, прощаясь со своей грешной жизнью, вдохнул полную грудь воздуха и предпринял последнюю попытку оправдаться.
– Пан подполковник! Дядя! Это не моя инициатива! Майор Качинский приказал.
– Капитан выдохнул воздух.
– Вы же его знаете?
– Я его прекрасно знаю!
– Подполковник усмехнулся.
– Но майор Качинский уже два дня отчитывается перед Сатаной. А перед смертью он так старательно рассказывал обо всех своих делах!
Капитан, в очередной раз, судорожно вздохнул.
– Ты что, недоумок, всерьeз думаешь, что я пойду по оставленному вами следу?
– Подполковник подтащил к себе своего пленника.
– Ты забыл, что я полтора десятка лет служил в армейской контрразведке?
– Дядя Анджей, майор Качинский приказал!
– Предпринял последнюю попытку капитан Витковский, окончательно отбросивший свой псевдоним.
– Я тебе сказал, что майора уже нет.
– Подполковник старался сохранить спокойный вид.
– Пришло время отвечать и всем остальным! Чем ты оправдаешь себя?
Подполковник с трудом сдерживался. С тех пор, как он обнаружил в придорожном лесу "распяленное" между соседними берeзами тело своей шестнадцатилетней дочери, подполковник "тронулся умом", ожидая только одного - наказания убийц своей любимой Стаси. Чего бы ему это не стоило! И кто бы это не сделал!
А на всe остальное ему наплевать!
Пришлось отбросить красноармейские звездочки, которые ему подбросили в качестве "улики". Закрыть глаза на вырезанные на спине и грудях пленницы "красные звeзды". Достоверные сведения указывали, что большевики не балуются такими знаками своего присутствия, предпочитая сожжeнные танки и разгромленные рубежи обороны.
А в последнее время добавили повешенных любителей позверствовать, прикрываясь именем советских солдат. Причeм, вешали этих тварей со всеми нужными комментариями, поясняя на табличке - кто повешен, кого, когда и каким образом убил. Эффект был просто потрясающий!