Лето без милосердия
Шрифт:
— Нет, — Вальдих усмехнулся так понимающе, что тут же вспомнилось: не стоит слишком громко думать рядом с менталистом. — Сказать откровенно, господа, я просто очень зол. Так же, как и вы. Что я должен предпринять теперь, мне вполне ясно, но для начала требовалось привести себя в подходящее состояние духа. Гнев и досада — крайне плохие помощники для ментальных практик.
— Проще говоря, вы спустили пар, а теперь займётесь делом, — кивнул адмирал. — Могу ли я предположить, что, раз уж вы здесь, вам все же понадобится некая помощь не магического
— Вам случалось наблюдать ментальный поиск?
— Каким образом? Вам ли не знать, насколько ревностно Гильдия охраняет свои секреты.
— Маг, целиком погрузившийся в ментал, крайне уязвим. Не только для врага. Любое резкое внешнее воздействие может привести, так скажем, к трагическим последствиям. Вы занятой человек, господин Гронтеш, ваш сын тоже. Тем не менее я прошу. Пусть кто-то из вас уделит несколько бесценных часов на то, чтобы оградить эту каюту от посетителей и тихо посидеть со мной рядом.
— Почему эту каюту? — спросил Реннар.
— Удобная точка для начала поиска. В вашем доке было бы ещё удобней, но там магический фон будет мешать.
— Полагаю, сын, я сейчас немного посвободнее тебя. К вашим услугам, мэтр. Что я должен делать?
— Я пойду тогда, — поднялся Реннар. — Надеюсь, ваш поиск будет успешным, господин верховный магистр. Мне, черт бы все побрал, нужен Тил в нормальном состоянии, а не как сейчас.
— Приятно видеть, что вы готовы драться со мной за моего же человека, — усмехнулся Вальдих. — Впрочем, признаю, Тил сейчас больше ваш, чем мой. Не тревожьтесь, к завтрашнему утру он должен быть в порядке.
— Надеюсь, — дверь за Реннаром хлопнула слишком сильно, и адмирал покачал головой:
— Простите, магистр. Я уделял воспитанию сына меньше времени, чем следовало. Пять минут. Отдам распоряжения и буду всецело к вашим услугам.
— Благодарю, господин адмирал. Признаться, я рад, что охранять меня будете именно вы, — Вальдих глубоко вздохнул и чуть заметно поморщился. — У вас есть четверть часа. Мне нужно настроиться. Признаюсь только вам, у меня отвратительное предчувствие. Вроде бы все идёт куда лучше, чем ожидалось, побережье наше, Линдэнэ захвачен почти без потерь, и мы даже знаем, что ждёт нас на подступах к островам. Но отчего-то кажется, что это все — дым, мираж. Что на самом деле дела обстоят — хуже некуда, и мы почти безнадёжно опаздываем. Знакомо вам это чувство, господин Гронтеш?
— Меня оно обычно обманывает. Но я слышал, предчувствиям менталистов следует верить?
— Именно, господин адмирал. Именно.
Предчувствиям менталистов следует верить. Но предчувствия слишком эфемерны для того, чтобы принимать их как руководство к действию. Знать бы точно, где и что идёт не так, куда бежать и что исправлять — другой был бы разговор! Вчера… да что вчера, даже нынче утром Вальдих ничего особенно тревожащего не чувствовал. Как будто все изменилось в один миг, от единственного неправильного шага. Или, наоборот, от удачного шага противника?
Разорваться бы сейчас на десяток, а то и дюжину
Вспомнив Тила, который отлёживался сейчас в лекарской палатке, обвешанный защитными и восстанавливающими амулетами, Вальдих зло выругался. Хватит. Прочь, бестолковые мысли, пора заняться делом. Он, к сожалению, не един в десяти лицах, а просто один, придётся успевать самому.
Вернулся старший Гронтеш, плотно закрыл дверь, сказал:
— Никто не войдёт. Срочные донесения, если они вдруг будут, примет мой ординарец. В случае совсем уж острой необходимости он заглянет, и я выйду к нему.
— Отлично.
— Надеюсь, шуршание бумаги вам не помешает? Мне, видите ли, тоже весьма кстати несколько часов тишины, нужно подумать над картами.
— Ничуть не помешает, господин адмирал.
— Есть ещё что-то, что я должен знать?
Странно все же — с чего бы Огненному Гронтешу тревожиться за верховного магистра? А отчего-то именно тревога ощущается отчётливей прочего. У Гронтешей нет в роду магов, но на их землях — сильный древний источник. Может ли так быть, что… хотя нет, он же сказал, что его дурные предчувствия обычно не оправдываются.
И все же Вальдих изменил принципу не привлекать к своим делам людей магически не одарённых.
— Я не должен уйти.
— То есть?
— Если я, будучи в трансе, сорвусь с места и попытаюсь куда-то идти, остановите меня. Любой ценой.
— То есть… — Гронтеш нахмурился. — Хорошо, что вы сказали. Признаться, случись такое, я решил бы, что вы идёте по следу.
— Нет уж, по следу я пойду при полном осознании окружающего мира. А такое… это будет означать, что меня взяли под контроль. Маловероятно, но враг силён, лучше быть готовым к неприятным неожиданностям.
— Понял. Сделаю.
«И хватит разговоров…»
Вальдих закрыл глаза, сосредоточился. Вздох — и его нет. Остался лишь чистый разум, один среди многих, ничтожная песчинка среди скопления тысяч разноцветных, сияющих, шепчущих песчинок, которые закручиваются немыслимыми вихрями, смешиваются и рассыпаются, сливаются, не давая найти и разглядеть в непредсказуемом хаосе единственную нужную.
К счастью, Вальдих довольно точно представлял, кого ищет, спасибо Пэрриту и все тому же Тилу: ментальный слепок противника сняли оба, а два свидетеля всегда лучше одного. Изматывающая, требующая скрупулёзной точности работа, куда там иголке в стоге сена. До рези в закрытых глазах, до колючего песка под веками.