Лето без милосердия
Шрифт:
И время — как песок сквозь пальцы…
Но он должен успеть. Пока не случилось непоправимое.
До рези в закрытых глазах, до колючего песка под веками, до звона в ушах. Уген фор Ганц, ученик магистра Вальдиха, хорошо запомнил слова учителя: «Не жалей себя, если не собираешься остаться подмастерьем-недоучкой и всю жизнь клепать дешёвку для ярмарок. Сила приходит лишь тогда, когда из раза в раз поднимаешь больше, чем можешь поднять». И потому, война там или не война, тренировок он не бросал. Вот и сейчас — учитель говорил, что вечером для него будет задание, но до
Зато как завораживает мельтешение радужных всполохов чувств, сияние мыслей, дрожь натянутых струн намерений… Уген считал, что ему повезло. Все ведь магию по-разному видят, или не видят, а ощущают как-то иначе. Звуками, запахом, прикосновениями… Учитель как-то сказал, что для него люди в ментале кажутся песчинками. Сумел бы он, Уген, найти одну песчинку из тысяч и тысяч? Или опознать человека по запаху мыслей? А так — все на виду, все понятно.
Привычно потянувшись к учителю, он быстро нашёл его темно-лиловую, с золотыми бликами ауру. Учитель был озабочен и… и тоже был в ментале, искал кого-то! Вот так случай!
Всего однажды магистр Вальдих позволил ученику всерьёз помочь себе в поиске. Учить — учил, но так, чтоб по-настоящему… Говорил: «Тебе пока не по силам, рискуешь до дна исчерпаться». Может, Уген и теперь бы не полез, уж если учитель, напрочь лишённый глупой жалости к ученикам, и то считает, что это опасно. Но…
Но он, во-первых, отлично умел распознавать состояние учителя — на нем и обучался, в конце-то концов! И сейчас видел, что мэтр и сам выкладывается до дна, как раз то и делает, от чего учеников остерегал. А значит, ставки высоки, и отступиться он не может. Потому что, и это во-вторых, идёт война. И маги так же воюют, как коронные гвардейцы, горные стрелки, артиллеристы, флотские и все прочие. А в третьих — он, Уген, не какая-то там шантрапа без чести, он фор Ганц и должен быть достоин не только учителя, но и своей семьи! Так что и думать не о чем.
Его ярко-синее — к лиловому с золотом, плеснуть силы, потянуться следом, подхватить нити поиска. Не обязательно знать, кого ищет второй, нужно просто держать нити и делиться силой, чтобы он мог тянуться дальше и видеть больше. Держать и вливать силу, пока учитель перебирает цветные всполохи, словно струны, листает их, как страницы в книге, тянется все дальше…
Держать до тех пор, пока не вспыхнет перед внутренним взором алая струна, тонкая, едва заметная, далёкая, и учитель скомандует: «Лови след!»
И только потом, запомнив направление и ментальный слепок, открыть глаза, подивиться круговерти цветных искр под веками и упасть, где сидел. Заснуть, успев лишь подумать о том, как влетит, наверное, от учителя… да и пусть себе влетит, главное, что у них получилось!
— У нас есть направление и ментальный слепок, очень много серьёзных опасений, мало достоверных фактов и совсем нет времени, — магистр Вальдих заговорил ни с того ни с сего, нарушив тишину, и Дастин ди Ланцэ придержал коня и удивлённо обернулся к попутчику. — Вы уж простите, Дастин, что я вытребовал вас у его высочества, не спросив вашего на то согласия, но
Кони шли резвой рысью. Дастин помнил эту дорогу разбитой, опасным месивом из глины, воды и грязи, теперь же она поросла жёсткой короткой травой, в которой двумя тускло-рыжими полосами выделялись колеи от тележных колёс. Стрекот кузнечиков, трели жаворонков в вышине и далёкие крики чаек лишь глубже делали царившую здесь тишину.
Но тишина вовсе не обещала безопасности. В конце концов, те же одарские пираты в любой момент могут высадиться в любой бухте побережья. Отправляться в путь втроём было не лучшим решением, но кто такой Дастин ди Ланцэ, чтобы спорить с верховным магистром? Если даже Ларк спорить не стал?
И все же Дастин не мог вовсе не показывать недовольства.
— Право, мэтр Вальдих, я решительно не понимаю ваших извинений. Вы получили нужный вам приказ, о чем речь теперь? Счастлив, однако, слышать, что я чем-то устраиваю самого верховного магистра.
— Это значит, что он тебе доверяет, — нахально влез Уген. — И ещё, что у тебя подходящий склад разума для того, чтобы сопровождать менталиста. Если тебя возьмут под контроль наши враги, он сможет с этим справиться.
— Ты уж помолчи, умник.
— Юноша абсолютно прав, — в голосе магистра мелькнула почти отеческая гордость. — А ещё это значит, что из всех офицеров, которые могли бы меня сопровождать, я выбрал родственника своего ученика, и поверьте, господин ди Ланцэ, это имеет значение.
— Потому что я замечу, если с тобой что-то не так, — снова встрял мальчишка. — Я ведь знаю, какой ты обычно. И вообще, родственники лучше чувствуются.
— Вы, господин магистр, только что называли меня по имени, — буркнул Дастин. — Чего уж, можете продолжать. Я преотлично помню ваши разъяснения о необходимом доверии.
— Вот и хорошо, — примирительно отозвался Вальдих. — А то мне, знаете ли, почудилось, что вы недовольны этим поручением.
«Почудилось»! Как будто Дастин не знает, что менталисты чувствуют эмоции окружающих, не прилагая к тому никаких усилий! А он и в самом деле недоволен, чего таить. «Сопровождать магистра Вальдиха с учеником на источник к Неттуэ, а возможно, и дальше, всюду, куда укажет господин маг», — весёленькое поручение! В то время как флот со дня на день двинется к Одарским островам! А Никодес бросил полк ради чести покорять небеса вместе с Рени фор Гронтешем! И хотя Дастин ди Ланцэ никогда не рвался бездумно навстречу подвигам, как его приятели, вот так оказаться за бортом накануне решающего наступления было до крайности досадно.
Однако верховный магистр тоже вряд ли станет заниматься ерундой в такое время.
Именно эту мысль то и дело повторял себе Дастин, пока они гнали коней по дороге к Неттуэ, пока, забравшись под вечер с дороги в предгорья, обустраивали место под ночлег, и Уген, его нахальный младший кузен, изображал из себя опытного менталиста, проверяя, все ли вокруг спокойно. Смешно, на самом деле: посидел минут пять, прикрыв глаза, и выдал вердикт, словно настоящий взрослый маг, а не ученик сопливый: