Лето бородатых пионеров (сборник)
Шрифт:
За десять лет до 1789 года Вайсгаупт вещал: «Да, государи и нации исчезнут с лица земли! Да, наступит время, когда у людей не будет иного языка, как книга природы; эта революция будет делом тайных обществ». А способы? Каковы способы? – спросит изумленный читатель. «Молчи, будь совершенен, не снимая маски», – ответствует через века патриарх иллюминизма. Кодекс масона гласил, что «он может делать вид, что несет государственную должность, служит тем самым властям, истребление которых есть его единственная цель… Таким образом, все члены этих обществ, стремящихся к одной цели, опирающихся друг на друга, и обет которых есть всемирная революция (или, по Троцкому, мировая) должны незаметно добиваться господства, без резких приемов, над людьми всех состояний, национальностей, религий, внушать везде один дух в величайшем молчании и со всевозможной горячей деятельностью…» Далее следует существенное добавление:
Может быть, здесь коренится загадка ревнодушно-усталого вида иного начальника, который как бы не слышит возмущений своими слишком явными и грубыми «ошибками»?
Давайте рассуждать логично. Попытаемся найти естественные и убедительные ответы на такие, например, вопросы:
Не означает ли наш плюрализм свободу безответственного словоговорения, позволяющего в любой момент любому жулику-политикану любого ранга взять назад все «слова, сказанные от рождения»?
Почему не были в корне пресечены кровавые вылазки экстремистов в Сумгаите, Фергане, Баку и других печально известных местах, складывающихся во все более густую сеть?
Почему нет референдумов по строительству доказавших свою вредоносность объектов, нет и в помине дозиметров разного рода?
Все говорят: надо отдать землю крестьянину, обеспечив его малой техникой, льготной ссудой и юридическими гарантиями. Почему до сих пор это не сделано? Кто повинен в дефиците? Торговые ли, политические ли деятели, или кто-то еще?
Почему иностранный рабочий получает много больше нашего у нас за ту же работу, почему иностранные фирмы пользуются по сути преимущественным правом в наших «высших сферах»?
Дать свободу народной медицине, объявить всесоюзную программу Роддом», снять постыдные несоответствия между наличием разовых шприцов и наличием игл к ним – плохо или хорошо? А если хорошо, отчего не делается?
Прихлопнуть спекулятивные, перекупочные кооперативы и не давить, а поощрять производственные – плохо или хорошо? Хорошо? Отчего не делается?
Почему не остановлено разграбление природных ценностей, кто ответит за списанные миллионы гектаров пахотных земель, почему, условно говоря, программы «Лес» и «Малые реки» не занимают в нашей жизни подобающего места?
Кто повинен в пропаганде насилия в средствах массовой информации и искусстве? Почему комсомол нынче возит по видеотекам порнофильмы и фильмы ужасов, отчитываясь ими за «культурно-массовую работу»?
Кто повинен в составлении и внедрении непосильных и в то же время оторванных от жизни и от правды школьных программ?
Почему мы питаемся суррогатами западной культуры, когда в то же время гасится своя?
Какая мафия повинна во всем перечисленном? На различные мафии сейчас стараются списать многое. Но не являются ли разговоры о мафиях экономических, хлопковых, молодежных и т. д. ширмой для прикрытия мафии основной – политической, границ не имеющей? Почему нам недоступна во всей полноте информация о деятельности тех или иных международных организаций? Почему не знаем мы в должной мере и о таких образованиях, как Бильдербергский клуб, Трехсторонняя комиссия, Европейский парламент?
Где хранятся двуглавые орлы, снятые с кремлевских башен? Где предметы, принадлежавшие императорской фамилии? Почему стали возможны аукционы русского искусства за границей – их масштабы во много раз превышают возможности первой-второй эмиграции?
А почему мы не знаем не только обстоятельств, но и о самом факте одностороннего разрыва русско-американского договора 1832 года в 1911 году американской стороной? Как понять заботливость Шиффа, американского еврея-миллионера, о судьбах России – полтора миллиона на убийство Столыпина, двенадцать – на поддержку Японии в войне с Россией, двадцать – истраченных в 1917 году? А каков был его гешефт? Правда ли, что по свидетельству его внука Джона, он составил 600 миллионов? Как понять слова другого банкира, Леба, сказанные им на многолюдном митинге в Филадельфии 18 февраля 1912 года: «Подлую Россию, которая стояла на коленях перед японцами, мы заставим стать на колени перед избранным от Бога народом» («Филадельфия рекорд», «Филадельфия пресс» от 19 февраля 1912 г., «Нью-Йорк таймс», 26 февраля 1912 г.)?
Или – месяцем позже – такое сообщение в «Нью-Йорк сан», «Трибюн», «Нью-Йорк тайме» и других американских газетах: «Евреи всего мира объявили войну России. Подобно
Однако стоит остановиться на «Протоколах…» – пусть и результате коллективной литературной мистификации – хотя бы для того, чтобы убедиться в определенном даре предвидения анонимных сотрудников царской охранки. В конце концов, восхищаясь литературными мистификациями средневековья или нового времени (Мериме, Теофиль Готье), мы имеем полное моральное право оценить своеобразную антиутопию «Протоколов…». К тому же, как пишут современные исследователи, нынешнего читателя уже не способны потрясти антиутопии прошлого, в том числе совсем недавнего (например, «1984») – слишком ко многому из прежних фантазий попривык реальный читатель. Итак, уклоняясь от бесплодных споров, перейдем к текстам. «Достаточно, чтобы знали, что мы неумолимы, чтобы прекратились ослушания», – фантазируют сотрудники царской охранки от лица неких претендентов на мировое господство. Фантазируют в первые годы XX века. Нам позволительно вспомнить кровавое месиво «красного террора», когда даже пытавшиеся захоронить трупы убитых на улицах Петрограда расстреливались как «пособники буржуазии»; позволительно вспомнить «расказачивание и «раскулачивание», когда из вагонов, идущих в Сибирь или на Север, вылетали свертки с трупиками белоголовых детей и записками: «Маша (Ваня). Схороните по-христиански»; позволительно вспомнить эпидемию доносительства, насаждаемую обещанием кар за недоносительство. Нам многое позволительно вспомнить «по праву памяти». Эта циничная неумолимость, приводящая в отчаяние правдолюбов, знакома нам в разных формах – от шолоховского Штокмана, не мигающего на известие о бессудном расстреле, до официального лица, «имеющего вид человека, ушедшего от дел и ищущего только покоя».
Почитаем дальше труды «царской охранки». «На развалинах природной и родовой аристократии мы поставили аристократию нашей интеллигенции, во главе всего денежной», – фантазирует фальсификатор, подчеркнув до этого смертельную ненависть, которую испытывают его «герои» к династическому национальному правлению…
«Наше торжество, – продолжают царские сатрапы, – облегчалось еще тем, что в сношениях с нужными нам людьми мы всегда действовали на самые чувствительные струны человеческого ума – на алчность, на ненасытность материальных потребностей человека; а каждая из перечисленных человеческих слабостей, взятая в отдельности, способна убить инициативу, отдавая волю людей в распоряжение покупателя их деятельности». Это, по бредовым представлениям героев охранки – «низы». А «верхи» каковы же? Читаем (все же времена меняются – в 20-е годы за хранение «Протоколов…», невинной вроде бы вещицы, как и произведений Шмакова, расстреливали целыми семьями – по той самой статье «за антисемитизм»): «Администраторы, выбираемые нами из публики в зависимости от их рабских способностей, не будут лицами, приготовленными для управления, и потому они легко сделаются пешками в нашей игре, в руках наших ученых и гениальных советчиков…» Управляемые «руководятся не практикой беспристрастных исторических наблюдений, а теоретической рутиной… Пусть для них играет главнейшую роль то, что мы внушили им признавать за веление науки (теории). Для этой цели мы постоянно, путем нашей прессы, возбуждаем слепое доверие к ней…» Роль прессы – «указывать якобы необходимые требования, передавать жалобы народного голоса, выражать и создавать неудовольствия. В прессе воплощается торжество свободоговорения».
Насколько прозорливы оказались авторы «антиутопии» из царской охранки, пусть судит каждый по совести. Далее «сочинители в погонах» продолжают: «Аристократия была заинтересована в том, чтобы рабочие были сыты, здоровы и крепки. Мы же заинтересованы в обратном – в вырождении (управляемых). Наша власть – в хроническом недоедании и слабости рабочего, потому что всем этим он закрепощается нашей волей, в своих властях он не найдет ни сил, ни энергии для противодействия ей. Голод создает права капитала на рабочего вернее, чем аристократии давала это право законная царская власть…»