Лето бородатых пионеров (сборник)
Шрифт:
Исключением служат некоторые из ушедших, например, «святые, в земле российской просиявшие». Но канонизация в православной Церкви – процесс сложнейший, в высшей степени скрупулезный. Неотъемлемые требования – свободная всенародная любовь и поклонение, совершенная безупречность жизни канонизируемого. Лишь в 1988 году были, как известно, канонизированы у нас Ксения Петербургская (прошло порядка ста лет после ее смерти). Игнатий Брянчанинов (примерно, столько же), Максим Грек (500 лет), Дмитрий Донской (почти 600 лет)…
Но мы больше всего восхищаемся не ими, а совсем другой публикой, скажем, нашими писателями-классиками. Да, они лучшие в мире писатели. Но порой кажется, что мы в нашей ограниченности делаем из
Общество – живой организм. Даже не зная точно, но чуя опасность, оно начинает метаться. Начинает слой за слоем снимать позднейшие пласты, предчувствуя, что под ними, прекрасно, казалось бы, разрисованными, таится то ли чудодейственная фреска, то ли некая надпись расшифровывающая болезнь. Или – как в сказке о Кощее Бессмертном – ищем дерево, потом сундук на нем, потом утку, в ней яйцо, и уж в нем… ищем корень наших бед. Или, что едино, пытаемся высвободить то самое ценное для нас, что помогло бы нам обрести духовную осанку. Грош нам цена, если мы устроим конечные торжества при виде сундука. Или утки. Нам надо найти яйцо, догадаться его разбить, вынуть иглу и сломать ее.
Мы, надо признать, обитаем пока в среде, питательной для самых низменных чувств и ползучих устремлений. Мы – в нижней точке. Ниже – разложение и распад, и гибель. Не только наша, но и всего мира. Нищая, униженная, растерзанная Россия подходит к своим последним, решающим срокам. За развязкой следят все сколько-нибудь мыслящие люди, хотя понимают значение происходящего немногие.
Если трезво взглянуть на вещи, что может радикально изменить нашу жизнь? Революция сверху? Очевидно – уже нет. Пламенные речи и тексты? Нет– все уходит в песок. Рост материального благополучия? Его-то как раз и сдерживают искусственно, но и он сам по себе катарсиса не даст. Религиозная проповедь? Церковь сегодня – град со сданными врагу башнями. Что же? Если трезво, то одно из четырех-пяти:
– экологическая катастрофа;
– иностранная интервенция (фактически начавшаяся, еще не испытанным, «ползучим», способом;
– националистический взрыв (например, мусульмане в Москве);
– голод (до неотовариваемых карточек на хлеб, после окончательного погубления земли);
– эпидемия…
Элементы всего этого уже налицо. Критическая масса «взрывного вещества» может быть богатой по составу. Детонатором может послужить самое мелкое на первый взгляд событие…
Но слой за слоем, слой за слоем отпадает наносное с замурованной «фрески» – истины. Появляется НАЦИОНАЛЬНОСТЬ.
«Я – русский (украинец, татарин)! – поэтому мне дозволено то-то и то-то».
Гремят словеса, сотрясаются трибуны, раскаляются ксероксы. А подспудно – ноет: Не «не то», а недостаточно… Когда же слышится – «сколько там русской крови было у Николая?» – хочется уйти подальше, в глушь, так становится тоскливо. «Анализ крови» – занятие глубоко чуждое и русскому, и татарину как воспитанным в православной и мусульманской традициях, как бы различны они не были. Это сознательно привнесенное. Слой за слоем, слой за слоем… «Мы – Империя!» Идут театрализованные марши, славится память о воинской славе. Но – ноет! Ноет: «Хорошо, правильно, но… недостаточно». Культ государства – тоже культ, ритуальный танец перед идолом. Оно – следствие чего-то большого, чего-то более важного для души отдельного человека и целого народа. Потому часто и проскальзывают
А между тем, оружие было применено верховной властью лишь после того, как поляками были повешены священники Константин Прокопович, Данила Конопасевич, Роман Рапацкий и многие другие православные люди, – всего их было убито, повешено, отравлено более ДВУХ тысяч человек.
Тогда не было «плюрализма» – что верно, то верно, и убийства наказывались безотлагательно. Убийства, подчеркиваем, по принципу вероисповедному. Что можно понять, если не учитывать этот принцип и эти факты? – что «самодержавие железной пятой…»? Но отступим подальше, к другим, хоть и частным, но крупным фактам. 1237 год. Татары разоряют Рязань. Один из рязанских князей, Олег, был взят в плен и за несогласие отречься от православной веры расчленен. Другой, Федор, замучен еще перед взятием Рязани, а его жена Евпраксия, услышав об этом, бросилась с высоты терема вместе с сыном-младенцем.
1240 год, 15 июля. Новгородский князь Александр разбивает шведов на берегах Невы и тем самым отбирает охоту навязать русским католичество. Если бы благоверный князь Александр Невский, именем которого у нас назван даже один из высших офицерских орденов, узнал о том, как трактуют его победу – «голо-атеистично», он снова попытался бы собрать рать.
1380 год. Победа на поле Куликовом. Великий князь, чудом оставшийся в живых, повелевает совершить воспоминание павших в битве и всех «за веру и отечество убиенных» в Дмитриевскую субботу, перед 26 октября (по старому, естественно, стилю). Без понимания того, что означало благословение, полученное князем в Троицком монастыре, куда он, блистательный и сильный военачальник, смиренно устремился сквозь темный лес, – останется только звон и лязг да какая-то недоношенная, подростковая гордость (сродни гордости после победы над командой соседнего пионерлагеря).
1396 год. «Великий» Тимур (Тамерлан) разорил Елец, но дальше, на Москву, не пошел – поворотил назад. Тимуру было видение Богоматери, – заступницы России, воспрещавшей продолжать неправедный путь. С тех пор в Москве положено было праздновать в честь Богоматери 26 августа.
Смута 1611–1612 годов. Корень победы – не Минин, не Пожарский. Не поднять было Минину народ своей демократичностью, и Пожарскому не поднять с его титулом и дружиной. В январе 1611 года патриарх Гермоген разрешил всех от присяги польскому королевичу Владиславу, приглашенному «крамольными боярами», не знавшими еще слова «плюрализм». Через год поляки и русские изменники требовали от Гермогена, чтобы он своими грамотами остановил могучую народную лавину, шедшую на защиту Православия и Отечества. Патриарх отказался и был умерщвлен голодом. 22 октября было положено празднование чудотворной казанской иконе Богородицы. Икона была в полку князя Пожарского. Он пешим принес ее в алтарь возведенного у Красной площади храма. Ныне на месте Казанского собора – пустырь.
1730 год. «Бироновщина». Ее острие направлено против православной Церкви. Потому в первую очередь Бирон и стал ненавистен народу. Многие церковные деятели лишены сана и сосланы, некоторые– по доносам Феофана Прокоповича («певца побед Петровых»). Бирон хотел ввести в состав синода немецких пасторов. Но и всесильному временщику это не удалось – настолько мощным было сопротивление.
1764 год, самое начало царствования «обаятельной Екатерины». В великорусских губерниях указано быть определенному числу монастырей, запрещено основывать монастыри без царской воли.