Лето Гелликонии
Шрифт:
Так началось долгое одностороннее знакомство двух разумных планет. Подспудное вовлечение в жизнь другого мира способствовало зарождению и развитию среди землян драгоценного чувства, божественного дара сопереживания и сочувствия чужим бедам. Первоначально прикосновение к чужой жизни происходило чрезвычайно просто - каждый вечер земляне включали проекционные устройства, дабы узнать новую порцию подробностей существования своих далеких героев на поверхности иного мира. Люди боялись и не любили фагоров. С интересом следили за жизнью двора в борлиенской столице Матрассиле, оплоте короля ЯндолАнганола. Учились писать и читать по-алонецки; многие земляне уже умели говорить на одном или двух языках Гелликонии.
Великой межзвездной эре на Земле пришел конец, и единственным ее достижением оказалась причастность к чужой жизни на далекой планете. Достижением единственным, но драгоценным.
Как любая долгожданная и бесценная добыча, Гелликония продолжала приносить дань и после установления, как казалось, полной незримой власти над ней древних мудрецов-землян. Молодой и дикий еще мир, прекрасный и щедрый, мир чудес и безмерной жестокости, Гелликония тем не менее несла гибель любому землянину, решившемуся ступить на ее поверхность. Гибель пускай не молниеносную, но тем не менее неизбежную.
Наличествующие в атмосфере Гелликонии особые вирусы подавляющую часть Великого Года были безвредны для коренного населения, чей организм привык к ним за миллионы лет адаптации. На любого землянина эти микроорганизмы, мельчайшие и всепроникающие, действовали губительно. Так невидимые невооруженным глазом существа надежно охраняли от пришельцев свою планету, ограждая ее, подобно мечу ангела из древней земной легенды, стерегущего вход в райский сад.
Для обитателей Аверна раскинувшаяся внизу планета являла собой нечто, не уступающее по красоте райскому саду, в особенности когда на смену медленно текущим векам зимы Великого Года пришло Лето.
В распоряжении жителей Аверна были собственные парки, озера и реки, сложнейшие электронные симуляции, предназначенные развлекать мужчин и женщин станции наблюдения. Но искусственное, сколь бы совершенным оно ни было, не способно превзойти творения природы. Многие из проживающих на борту станции отчетливо чувствовали, что их существование, лишенное острой приправы реальности, полностью искусственно.
В случае клана Пин ощущение искусственности существования было особенно изводящим и мучительным. Клан Пин занимался взаимосвязью всех остальных сторон исследования и обеспечением непрерывности процессов наблюдения. Деятельность Пин имела, по преимуществу, социологический оттенок.
Основной задачей клана Пин были регистрация и расшифровка жизненного пути определенным образом выделенного семейства или нескольких семейств в течение 2592 земных лет Великого Года Гелликонии. Информация такого рода, невозможная для сбора и обработки на Земле, само собой, была бесценна с научной точки зрения. Тщательное и непрерывное наблюдение за чужой жизнью нередко приводило к тому, что Пин начинали отождествлять себя с тем или иным персонажем на планетной тверди внизу.
Будоражащее ощущение бурлящей совсем неподалеку жизни усугублялось осознанием абсолютной недостижимости родины, Земли. Родиться на станции означало родиться вечным изгнанником. Первый закон, направляющий и определяющий жизнь обитателей Аверна, гласил: «Дороги назад нет».
С Земли изредка прибывали автоматические, пилотируемые компьютерами, корабли. Эти корабли-связные, как их называли, всегда несли на борту аварийные установки, в которых, в принципе, могли путешествовать и люди. Об этом никогда не говорилось ни слова, но обитатели Аверна догадывались, что на Земле те, кто занимался отправкой каждого нового автоматического корабля-связного, не прекращали питать надежду на то, что, возможно, когда-нибудь, в далеком будущем, технологии разовьются настолько, что позволят авернцам возвратиться на родную планету; однако, скорее всего - и наиболее трезвые головы
Посему просторы Гелликонии, лежащей гораздо ближе недостижимой Земли, тревожили и волновали гораздо сильнее, чем родина. Однако на страже неприкосновенности Гелликонии стоял смертоносный вирус.
Существование на Аверне было калькой с утопических романов - как говорится, легким и приятным, но бессодержательным и тусклым. Здесь не было опасностей, которым требовалось бы противостоять, тут не знали ранней безвременной смерти, потрясения случались крайне редко. Здесь не было откровенного засилья религии; религиозные верования не могли глубоко тронуть умы сообщества, обязанностью и смыслом существования которого было наблюдение за перипетиями, взлетами и падениями целого мира под ногами. Метафизические муки и экстаз отдельного эго расценивались как поведенческая некорректность.
Для сменяющих одно другое поколений авернцев их маленький мир оставался тюрьмой, мчащейся по орбите своего укта в никуда. Некоторые представители клана Пин, глядя на безумно блуждающего по диким просторам планеты несчастного Робу, завидовали его свободе.
Очередное прибытие корабля-связного на некоторое время рассеяло уныние наблюдателей. Когда-то давно, в начале существования Аверна, прибытие корабля порой служило поводом для бунта. Обычно корабль привозил целую библиотеку накопленных земных новостей из мира бизнеса, политики, искусства, социального развития, открытий и всего, что только возможно, естественно, совершенно неизвестных авернцам. Такие бунты, как правило, быстро подавлялись, и зачинщиков в наказание за вопиющее поведение по неписаному закону отсылали вниз, на поверхность Гелликонии, на верную смерть.
Бунтовщики довольно скоро гибли, убитые безжалостным вирусом, но за это время кое-что успевали - за приключениями своих бывших собратьев-крамольников, иногда довольно занятными, обитатели Аверна всегда следили с большим интересом. Бунтовщики как бы проживали за них жизнь на планете, начинающейся сразу же за парадным крыльцом.
Со времен первых бунтов остался и обычай ритуального добровольного жертвоприношения, предназначенного служить как бы спускным клапаном, избавлением от безопасности. Обычай этот, имеющий вид игры, своего рода лотереи, словно в насмешку носил название «Отпуск на Гелликонии». На протяжении веков Лета Гелликонии лотерея проводилась раз в десять лет. Победителю дозволялось спуститься на поверхность планеты навстречу гибели, причем место посадки назначали по его собственному выбору. Кто-то предпочитал места уединенные, другие требовали доставить их в город, третьи выбирали горы, четвертые - равнины. Но с первой лотереи ни один из ее победителей не отказался от своего приза и не променял краткий миг настоящей свободы на безбедное, но бесконечно однообразное существование.
Теперешняя лотерея состоялась по прошествии 1177 земных лет после апоастра - середины Великого Года.
Все три предыдущие лотереи выигрывали женщины. Теперь же счастливцем, вытащившим счастливый билет, стал некто Билли Сяо Пин. Выбрать место высадки не составило ему особого труда. Он отправится в Матрассил, столицу Борлиена. Там, прежде чем вирус одолеет его, ему, возможно, удастся увидеть лицо возлюбленной, королевы королев.
Так смерть стала наградой Билли: смерть, которую он сможет вкусить не торопясь, под роскошный многовековой аккомпанемент величественно разворачивающегося Великого Лета Гелликонии.