Лето Гелликонии
Шрифт:
Подавшись вперед, она привлекла его к себе.
На Аверне неизвестные выпустили петицию, призывающую добровольцев спуститься на поверхность планеты на выручку Билли Сяо Пину. Никто не придал петиции серьезного значения. Условия, принятые Билли, однозначно утверждали: с какими бы трудностями ему ни пришлось столкнуться в неведомом мире, надеяться он должен только на себя. Но даже это не остановило нескольких барышень из семейного клана Пин, заявивших во всеуслышание, что если Комитет правления немедленно не предпримет что-нибудь, то они вскорости покончат жизнь самоубийством.
Несмотря на несколько встревоженную обстановку, жизнь на станции текла в обычном
Для людей Земли вести с Гелликонии были в новинку. Сигналы Аверна сначала принимали на Хароне, на внешней границе Солнечной системы. Там информация снова подвергалась переработке, анализу, классификации, ее подготавливали к долгосрочному хранению и только после этого передавали на Землю. Наибольшей популярностью среди землян пользовались передачи образовательного канала, своего рода мыльные оперы с продолжением, из далекой двойной системы. Известия из дворца короля ЯндолАнганола считались самыми срочными новостями первой полосы. А ведь этим новостям было ни много ни мало, тысяча лет.
Аудитория подобных передач, составляющая особую часть земного сообщества, претерпевала перемены, во многом следующие происходящему на Гелликонии, а иногда даже повторяющие его. Закат Эпохи Модерна ускорило быстрое продвижение ледников, спустившихся с земных снежных шапок, знаменующее наступление Великой Эры Оледенения. В девятом веке шестого тысячелетия от Рождества Христова ледники начали медленно отступать, а вслед за льдами двинулись и земляне. Старые национальные распри и вражда постепенно забывались. По мере умягчения климата главенствующее положение в душевной организации землян начали занимать добродушие и кротость, ставшие благодатной почвой для умудренного внимания к вопросам взаимодействия между биосферой, живущими в ней существами и собственно планетной твердью, на которой это взаимодействие имело место.
Из среды мыслителей и гуманистов вышли правители, достойные своего народа. Разделяя общие убеждения, они олицетворяли мудрость и истину, чем и снискали популярность. Правители землян хорошо понимали, что драма далекой планеты может послужить источником изучения не только безрассудства и ошибок, но и бесконечно переменчивых жизненных ситуаций.
Люди приходили к гигантским раковинам и, затаив дыхание, с интересом взирали на отплытие в изгнание королевы, на сожжение мирдопоклонников, на ссору между королем и его советником. Вся эта последовательность событий, воспринимаемая как настоящее, сиюминутное, оказывала огромное эмоциональное воздействие на тех, кто следил, задрав головы, за сценами, разворачивающимися на огромных экранах. Все, что они видели перед собой, давно уже было достоянием истории, древним окаменелым отложением, спрессованным в световых волнах, на гребне которых прибыло. Однако как залежи каменноугольного периода, сгорая в печах, отдают свое тепло, накопленное от солнца, так свет и жар гелликонских событий наполняли сознание людей обновленной силой и энергией.
Огонь этот, конечно же, опалял не всех. Некоторые земляне воспринимали Гелликонию как реликт давно прошедших веков, тревожный период истории, о котором лучше не вспоминать, близкий тем земным временам,
Среди землян, даже среди поселенцев на новых землях, было много поклонников королевы. День и ночь они проводили в ожидании беспрестанно текущих из космоса древних новостей.
Глава 10
Был ли Акханаба виновен в круговерти событий в Матрассиле или «безумная геометрия» небес, был ли этот ход событий предрешен или нечаянно вмешался слепой случай, главенствовала ли здесь свободная воля или детерминизм, но следующие двадцать четыре часа стали самыми ужасными для Билли. Все прелести, красоты и яркие краски, которыми он так восторгался в первые часы пребывания на Гелликонии, потускнели. Править бал начали кошмары.
Вслед за зимним днем Великого Лета, в течение которого советник Ирвраш допрашивал Билли, слушая, однако, с меньшим вниманием, чем заслуживали речи Билли, наступила ночь. Почти пять часов в небе не светили ни Фреир, ни Беталикс.
Низко над северным горизонтом виднелась комета ЯрапРомбри. Очень скоро и этот единственный источник неверного света поглотил поднявшийся густой туман. Вечное, неугомонное «дыхание пустыни» утихло, и туман принялся расползаться более основательно.
Туман пришел от реки, по которой совсем недавно уплыла королева. Поднявшись, клубящаяся влага в первую очередь отозвалась мурашками озноба в спинах паромщиков и перевозчиков, всех тех, кто добывал пропитание среди сутолоки судоходных Валворала и Такиссы.
Некоторые из речников, возвращаясь по домам, наблюдали необычное природное явление. Их дома стояли на бедных улицах, тянущихся вдоль доков, - густой тусклый туман делал эти и без того нищенские жилища еще непригляднее. Жены, высунувшись из окон, чтобы захлопнуть ставни, видели, как идущие с реки мужчины растворяются во вселенском мареве, преследуемые бесформенными призраками.
Марево поднялось выше, зацепилось за утес и, насмешливое и зловредное, перевалило через стены замка.
Очень быстро солдаты в своей тонкой форме и распространяющие вонь мохнатые фагоры, обходящие дозором замок, пожранные маревом, принялись ежиться и покашливать. Дворец тоже не смог долго противиться вторжению и впустил в свои залы несколько клубящихся туманных призраков. Проникнув сквозь пустые комнаты покоев королевы МирдемИнггалы, туман принялся беззвучно хозяйничать в залах твердыни.
Вслед за дворцом захватчик прокрался и в мир, вырытый внутри гранитного холма. Марево гнусно заклубилось там, где ударяли в гонг, издавали возвышенные восклицания, молились, погружались в прострацию и устраивали торжественные процессии, где подавляли сознание и насаживали святость, поставленную на поток; тут лукавое дыхание тумана легко смешалось с испарениями и дыханием монашества и прихожан, окружив освященные свечи пурпурным ореолом, словно здесь и только здесь туман нашел единственный для себя доброжелательный приют. Марево завилось вокруг босых ног молящихся и постепенно, не сразу, нашло дорогу к тайникам горы.