Лето мафии
Шрифт:
Сидни.
«Библиотека!» — спохватился я. Не придя в себя после дня, проведенного с Терри, полный предвкушений предстоящего похода на игру «Янкиз», я начисто забыл о Сидни. А он, увидев меня, радостно вскочил, едва не свалив стопку книг. Несмотря на жару, на нем было обычное сочетание костюма, свитера и ермолки. Робко помахав рукой, Сидни окликнул меня:
— Привет, Винни!
Все ребята разом оставили свои занятия и повернулись на голос.
— Э… привет, Сидни, — ответил я, мысленно взвешивая перспективу посмотреть игру «Янкиз» против «Ред сокс» и обещание отправиться в библиотеку. Казалось бы, выбор должен был быть очевиден. Подумать только, «Янкиз»! Вся проблема
— Ну… Сидни! — сказал я. — Как, ты готов идти в библиотеку?
— А то как же! — радостно воскликнул он.
Ребята как завороженные проводили взглядом, как Сидни сбежал вниз по лестнице и поздоровался с ними. От меня не укрылось смятение, исказившее их лица. Они виделись с Сидни всего третий раз и до сих пор не могли понять, как к нему относиться; однако все, и я в том числе, были удивлены, когда Сидни обратился к ним по именам.
После того как Сидни поздоровался со всеми, Мальчонка спросил:
— Ты хочешь, чтобы он пошел на стадион с нами? Билетов у нас хватит…
— Нет. Мы с Сидни не идем на бейсбол.
— Почему? — удивился Порошок.
— Мы… э… идем в библиотеку.
— Куда? — изумленно раскрыл рот Мальчонка.
— В библиотеку, — глупо улыбнулся я. — Я обещал Сидни.
Мальчонка не мог поверить своим ушам.
— Послушай, вчера мы поняли, что твой рассказ о гардеробщице был полной туфтой. Но сегодня ты говоришь, что идешь в библиотеку? Что с тобой случилось?
— Ничего. Просто у меня сегодня нет настроения идти на бейсбол.
Бросив взгляд на Сидни, Мальчонка снова повернулся ко мне.
— Можно тебя на минутку?
— Конечно, — ответил я.
Взяв за руку, Мальчонка отвел меня шагов на двадцать в сторону.
— Слушай, если у этого сопляка что-то есть на тебя, мы с ним разберемся.
— Что? — опешил я.
— Эти друзья держатся друг за друга… его старик что, приятель Лански? [9]
9
Лански Мейер (настоящее имя Майер Суховлинский) — знаменитый американский гангстер, выходец из России, близкий друг и сподвижник Счастливчика Лучано.
— Черт возьми, о чем это ты?
— О том, что, может быть, его старику выкрутили руку, чтобы он заставил своего сынка выкрутить руку тебе — мало ли что.
— Ты что, спятил? Что за бред ты несешь?
Сжав руку в кулак, Мальчонка стал считать, разгибая пальцы начиная с большого:
— Во-первых, ты вытаскиваешь этого еврейчика из ниоткуда и приводишь с собой в «Сабретт»! Во-вторых, ты ссоришься с Колуччи ради его тюбетейки!И, в-третьих, ты отказываешься от нью-йоркских «Янкиз» ради нью-йоркской библиотеки,мать ее за ногу! В твоих поступках нет никакого смысла!
Вздохнув, я уронил подбородок и покачал головой.
— Мальчонка… никакого заговора нет. Мой отец проверил Сидни. Он отличный парень… и очень умный. Может быть, он нам пригодится…
— Пригодится? Да он полудохлый, черт побери!
Я положил руку ему на плечо.
— Отправляйтесь на стадион и ни о чем не беспокойтесь.
Угрюмо кивнув, Мальчонка пробормотал:
— Если ты так уверен…
— Уверен.
Он хлопнул меня по плечу, и мы вернулись к остальным. Мальчонка небрежным тоном произнес:
— Пошли на бейсбол. Винни ведет Сидни в библиотеку.
Они направились на юг, чтобы на станции
Огромный комплекс Нью-Йоркской публичной библиотеки, раскинувшийся между Пятой и Шестой авеню, с севера на юг тянется от Сорок второй до Сороковой улицы. Вместе с примыкающим парком Брайанта он является национальной исторической достопримечательностью. Внизу лестницы, ведущей ко входу в библиотеку со стороны Пятой авеню, лежат два огромных каменных льва, а на следующей площадке стоят две такие же огромные каменные вазы. Когда мы с Сидни впервые поднимались вместе по лестнице, он указал на львов и сказал:
— У них есть имена.
— У львов?
Кивнув, он объяснил:
— Терпение и Стойкость.
Настал мой черед сказать: «Ого!», но это был слишком мягкий ответ на то изумление, которое я испытал, когда Сидни провел меня в главный читальный зал. Сидни объяснил, что зал является шедевром изящных искусств. В этом не возникало никаких сомнений: отделанный изысканной резьбой по дереву, читальный зал был размером с футбольное поле. Его потолок с позолоченной лепниной поднимался на высоту пяти этажей, а на каждом из сорока массивных деревянных столов для читателей стояла бронзовая настольная лампа под зеленым абажуром. Я еще ни разу в жизни не видел ничего подобного. Наслаждаясь моим благоговейным восторгом, Сидни подождал, пока я впитаю в себя все это, и наконец улыбнулся и сказал:
— Пойдем выберем хорошие книги!
Поскольку он обратил внимание на мой интерес к его книге об эпохе Возрождения, мы начали именно с этого — ища ответы на вопросы, как, почему и когда все это началось. Первые два часа промелькнули как две минуты; поспешно проглотив по бутерброду, мы продолжили. Следующие два часа прошли еще быстрее. В пять часов вечера Сидни взял в абонементе «Государя» и «Мандрагору», и мы с неохотой направились домой.
По дороге Сидни рассказал, что у него не было возможности учиться в обычной школе, потому что скарлатина наградила его слабым сердцем, а астма — слабыми легкими. Ему пришлось превратить в классную комнату это огромное здание на Сорок второй улице, и именно здесь он получил свое образование. На протяжении нескольких лет Сидни постоянно ходил в библиотеку и брал на дом столько книг, сколько мог унести. Все его знания были результатом жадного чтения запоем. С ним лишь изредка занимались учителя из синагоги, но, как объяснил Сидни, он неизменно оказывался умнее и эрудированнее их. В конце концов раввин решил проверить его знания, и оказалось, что коэффициент интеллекта у Сидни равен ста шестидесяти… Я мысленно отметил: «Неудивительно, что он определяет шансы выигрыша в кости с такой легкостью, будто лузгает семечки».
В течение следующих месяцев мне предстояло узнать, что кругозор Сидни бескрайний, глубина его познаний неизмерима, а в уме ему нет равных. Он прекрасно разбирался во всем — в литературе, в искусстве, в истории. Его можно было сравнить с Гудини, [10] решавшим любые загадки, с Аладдином, который расшифровывал тайные письмена, с Али-Бабой, перед чьим волшебным «Сезам, откройся!» отворялись величественные двери Нью-Йоркской публичной библиотеки. Но все эти знания составляли лишь малую толику «здравого смысла улицы».
10
Гудини Гарри — знаменитый американский иллюзионист, поражал современников, за считанные секунды освобождаясь от веревок и цепей, выбираясь из запертых сундуков и комнат.