Лето Мари-Лу
Шрифт:
— Привет, Адам! — говорит она.
Ее взгляд прикован ко мне. Она встряхивает головой, так что ее длинные каштановые волосы взметаются вверх.
— Привет, — отвечаю я.
— Лезь сюда.
Я перевожу взгляд с Мари-Лу на черешню. Столько ягод я еще никогда не видел. У нас во дворе лишь едва покрасневшие вишни, такие кислые, что годятся только на то, чтобы плеваться косточками.
Я
Поднимаю взгляд и вижу, как Мари-Лу лезет все выше и выше. С ветки на ветку, словно шагает по лестнице.
На самом верхнем уровне веток она садится.
— Давай, шевелись! — кричит она.
Я стискиваю зубы. Стараюсь не смотреть вниз и не отрывать взгляд от ствола. На одной ветке обнаруживаю золотисто-желтый комок.
— Что это такое? — спрашиваю я, радуясь поводу остановиться.
— Живица, а что же еще?
Я сковыриваю желтую застывшую массу.
— Похоже на золото, — говорю я.
Мы сидим высоко в кроне дерева, как два орленка. Под нами полным ходом идет празднование дня рождения Мари-Лу. Гравийная площадка перед домом выровнена граблями и заставлена автомобилями. Из дома престарелых привезли бабушку Мари-Лу. Ей уже девяносто лет, у нее седые волосы и такой же любопытный взгляд, как у внучки. Красная лысина Бьёрна обращена ко мне. Я разглядываю ее и удивляюсь, неужели можно так рано полысеть. Слышу, как он рассказывает смешную историю. А когда история подходит к концу, по саду разносится резкий, как крик чайки, смех Бритт. Я поворачиваюсь к Мари-Лу и корчу рожу. Словно нас это не касается, а Бритт не достанет меня здесь.
— Какие спелые, — говорю я, рассматривая ягоды на своей ладони.
Мари-Лу наблюдает за мной.
— У тебя кружится голова, да?
Я усердно киваю, не отводя взгляда от ягод:
— Да.
— Какой же ты смелый, раз отважился залезть сюда, — говорит она.
Я раздуваюсь от гордости. Делаю попытку поднять взгляд, но лишь мельком успеваю увидеть черные камни под деревом, как чувствую головокружение и цепляюсь за ветку.
— Хочешь, расскажу, что видно отсюда?
Я киваю.
Мари-Лу встает на ветке, я пугаюсь и быстро хватаю ее за ногу.
— Ты с ума сошла? — шепну я.
— Да ладно, по сравнению с Эйфелевой башней это ерунда.
— Ты была там?
—
— Ты видишь Фьюк?
— Да. И Юнгфрун тоже. И твой дом. И двух лис около вашего курятника. А у твоего велосипеда сдулась шина.
— Врешь! Такие вещи нельзя увидеть.
Мари-Лу хохочет:
— Адам, у тебя нет ни капли фантазии!
После обеда я сажусь на велосипед и отправляюсь в магазин. Неторопливо крутя педали, еду по извилистой гравийной дорожке и вдыхаю с детства знакомые ароматы пшеничного и горохового полей. У поворота за автобусной остановкой на краю поля я замечаю васильки и жалею, что не взял с собой альбом для эскизов. Останавливаюсь, собираю букет и кладу его на багажник.
В магазине кроме меня нет других покупателей, и я слегка рассеянно бреду между рядами полок. Беру два батона. Некоторое время стою с упаковкой яиц в руке, но кладу ее на место.
— Еще что-нибудь? — спрашивает Розен, оторвавшись от газеты. Он берет оба батона и пробивает их цену в кассовом аппарате.
— Нет, спасибо. То есть да. Батарейки. Обычные, для карманного фонарика. Две штуки.
Розен достает с полки около прилавка две продолговатые батарейки. Протягивает их мне.
— О, Адам! Давно приехал?
— Не очень.
— Значит, решил погостить?
Я киваю.
— Ну, и как жизнь в большом городе?
— Неплохо.
Я кладу на прилавок две купюры по двадцать пять крон. Розен берет деньги и дает мне целую пригоршню сдачи.
— Спасибо за покупку, — говорит он.
Я киваю и открываю дверь. Тут вспоминаю, что забыл купить телефонную карточку. Заплатив за нее, я еще раз прощаюсь с Розеном и иду к телефону-автомату напротив магазина. Набираю номер, но слышу лишь долгие гудки — никто не берет трубку.
Васильки вянут, хотя до дома совсем рукой подать. До нашей избушки нет дороги. Во всяком случае, дороги в привычном понимании этого слова. Гравийная дорожка резко поворачивает налево и бежит под гору к деревне. А я еду прямо по едва заметным следам автомобильных колес и выбираюсь на открытую лужайку. Раньше под деревом лежала коричневая корова, и после того, как я проезжал мимо нее, от велосипедных шин воняло кислятиной и коровьей мочой.
Я неторопливо гребу веслами, поднимаю их, лодка скользит по воде, я снова упираюсь ногами в дно и налегаю на весла. Лодка длинная и неходкая, но довольно устойчивая. Я гребу ровно столько, чтобы держать ее на ходу. Хуже всего — спасательный жилет, он постоянно мешает.
Я плыву вдоль мыса, прямо на запад. Добравшись до больших камней, где заканчивается мыс, я поворачиваю на юг. Спустя некоторое время кладу весла на корму и ищу на суше первые ориентиры.
Ни одного не видно. Возможно, здесь все сильно изменилось и старые ориентиры не действуют. А может, я плохо помню это место.