Лето одного города
Шрифт:
Я скорчил страдальческое лицо:
– Ма-а-ам, не начинай опять! Не заставляй меня жалеть, что я поехал с вами.
Она сделала вид, что не понимает, о чем речь:
– Слышу голос на галерке. Я разве про тебя говорила что-то?
Мама была учительницей со стажем, поэтому даже в обычной жизни у нее проскальзывали типичные преподавательские фразочки.
– Ты еще попроси меня достать двойные листочки и написать сочинение, – засмеялся я.
Отец оценил мою шутку и добавил:
– Ты же знаешь,
– Такое не забывается, – ответил я, вспоминая, как писал сочинения по каждой прочитанной мною книге.
– Ладно, – перевела тему мама. – Через двадцать минут магазин будет, притормозите, я куплю чай и кофе.
Спустя еще сорок минут и десять минут на закупку в сельпо мы остановились у зеленого щитового домика 50-х годов. Мы с мамой открыли ворота, и отец гордо заехал на наши шесть соток, которые в детстве были для меня целым миром.
Несмотря на то, что прошло уже больше 20 лет, я сразу вспомнил, как все мои печали по поводу «коробки» заканчивались, когда я заходил в наш дом и шел босиком по бордовому полу к бабушке. Она всегда встречала нас с оладьями или блинами, казавшимися вкуснее, чем в городе. Я ел их, запивая какао и бежал в сад.
Мама постоянно ругалась на бабушку за то, что та оставляет сорняки, а та отмахивалась старым передником и заговорщицки подмигивала мне, что означало только одно: клубника поспела и есть с куста ее нужно было быстро, пока мама не начала собирать ее для варенья, а меня подряжала заниматься огородом.
Папа тут же развивал бурную деятельность по подготовке к жарке мяса, поэтому его она не беспокоила. Я же лениво ковырял грядки до тех пор, пока бабушка не начинала ругать дочь:
– Ну чего ты издеваешься над ребенком? Успеет он наработаться!
Тут она уже обращалась ко мне:
– Иди поиграй, золотко. Папа тебе велосипед достал, покатайся пока. К обеду приедешь, расскажешь, чего видел.
Услышав это, я счастливо убегал к старому «Аисту», ждавшему меня у сарая, выезжал на нем за ворота и действительно много видел. На даче я познакомился с деревенскими, которые сначала презирали меня, но после того как я показал им, как стрелять из рогатки каштанами, приняли в свою компанию. Этим трюком со мной поделился папа, за что я был ему очень благодарен.
Вместе с друзьями я ездил через поле к речке. Иногда мы брали у бабушки хлеб с кружочками докторской колбасы и устраивали штаб прямо посреди поля. Когда мне не удавались такие побеги, мы обедали вчетвером за большим столом на веранде, завешенной серым от пыли тюлем. Бабушка с мамой ставили на стол кастрюлю с мясом и картошкой, щедро посыпанной свежим укропом с грядки. Рядом оказывались наспех порезанные овощи, к которым то и дело слетались ленивые от полуденной жары мухи. Пиршество завершалось компотом, который бабушка варила
После обеда меня отправляли наверх читать, что я поначалу не любил, а потом стал засиживаться до ночи. Несмотря на мои планы, из мира приключений меня часто выдергивал отец, с которым мы шли через все поле к речке, где он учил меня прыгать с тарзанки. После одного из таких прыжков я стал обладателем шрама под подбородком.
– Зашить бы его, по-хорошему, – бормотала мама, подражая мужу.
– Просто дайте мне зеленку, и пусть идет гулять, резюмировал отец после осмотра.
Бабушка предпочитала ждать вердикта в комнате, не в силах смотреть на меня в таком виде.
Мама сняла тяжелый навесной замок, и я вдохнул пыльный воздух дома. Я вырос, а бабушки уже давно не было с нами, но дом и атмосфера не изменились до сих пор. Даже несмотря на новые стены, телевизор и мебель, какое-то призрачное ощущение детства было со мной каждый раз, когда я приезжал с родителями в это место. Мне хотелось остаться на пару дней и походить по знакомым местам. Вместо этого, я снял рюкзак и сказал:
– Я сегодня до вечера, нужно быть завтра в Москве.
– Почему? – удивленно спросила мама.
– Есть пара важных дел, потом расскажу.
– Хорошо, – пожала она плечами и стала раскладывать вещи, попутно раздавая команды. – Телевизор в комнату поставьте, только антенну проверьте, ее надо будет покрутить.
Отец молча прошел в комнату и водрузил его на старый складной стол, который тоже некогда переехал из старой квартиры, где раскладывался только по особым поводам.
– Нет, – тут же крикнула мама. – Ну куда ты его поставил? Он свалится! Сюда, на тумбочку, – указала она пальцем.
Новое безмолвное перемещение, после которого отец ушел переодеваться и вышел в футболке, мелькавшей на всех наших старых фотографиях. Я порылся в шкафу и тоже нашел нечто, что я считал модным году в 2010-м, и в чем сейчас не рискнул бы пройтись даже в деревенский магазин.
В этой униформе мы прошли к теплице и стали возиться с ее укреплением. Единогласно было решено добавить вертикальные рейки, поэтому я спросил у мамы нить и стал привязывать к ней камни, чтобы сделать разметку поточнее.
– Что там у тебя с работой? – поинтересовался отец.
– Занимаемся восстановлением объекта в районе Китай-города, точнее на Хитровке, – кратко объяснил я, зная, что он и так в курсе дел. – Хотим еще взять новый проект, этот уже близится к завершению. Вожусь вот с документацией.
– Не зря я тебя водил гулять по городу, – улыбнулся отец и стал опускать камень на землю.
– Скажи это маме, – ответил я, откусывая нить зубами. – Когда мы пришли насквозь промокшие, а я потом болел неделю, она была другого мнения.