Лето по Даниилу Андреевичу // Сад запертый
Шрифт:
– …Он вообще ничего так парень, да? – задумчиво спросила Алька, возвращая на стеллаж очередную просмотренную кипу.
– Да, он клевый. Бабник, конечно, но это уж мы все по мере возможностей, – усмехнулся Артур.
Несколько дней спустя Алька вышла в обед из своего добровольного заточения купить чего-нибудь на зуб и прогуляться. Было самое начало июня, свежий солнечный день с легким ветром с моря. Больничный киоск она не любила, ближе всего из общечеловеческого был ларек на остановке, где помимо сигарет, алкоголя, газировки и шоколадок недавно начали торговать пирожками.
– Ничего себе! – радостно приветствовал ее он. – А я-то думал, фамильяр твой заливает про больницу.
– Кто заливает?
– Неважно. Мы тут закупаться поехали, и вот, думаю, проеду мимо больницы, посмотрю хоть, на что ты нас променяла, – он засмеялся, скрывая неловкость.
Как ни странно, побыв некоторое время без людей, начинаешь легче считывать их реакции, – подметила про себя Алька.
– А ты на обед вышла? Хочешь, проедемся до пекарни, мы там всегда вкуснющий местный хлеб берем. И мелкая выпечка у них есть, уж получше, чем здесь. – Он кивнул на пирожковый ларек.
– …А что, Смирнова, нравится тебе Каркуша? – Медведев догоняет Альку на эскалаторе и поддает ей рюкзаком по заду.
– Козел, это же я придумала! – оборачивается Смирнова и толкает Медведева на ступеньки. Миша почти увернулся, но равновесие потерял и присел – будто так и собирался. Поставил рюкзак меж колен.
– Что?
– Про Каркушу.
– Ага, а про стиль «вампир»? Ладно, не дуйся. Поехали к нам лучше «Восставшие из ада» смотреть. Вампиров не обещаю, но всякого мерзкого шита там до фига.
Миша смотрит на Альку с легким испугом, будто сам удивляется тому, что сказал. Он не думал ее никуда приглашать, просто издали на эскалаторе увидел и развеселился. Смирнова размышляет.
– Ладно, – глаза прищурила. Репутация у посиделок на Мишкиной квартире ударная: приходят взрослые парни, ставят музон. – Когда?
– Прямо сейчас! – подмигивает Медведев.
– И Лариску позовем. – Алевтина выдвигает условия.
– Ну… да, – качает головой Медведев. – Только затариться надо, у меня после прошлой пати бухла почти не осталось.
Аля Смирнова, вся красная от смущения, танцует с Медведевым в полутемной комнате. Неподалеку Лариска вертит тощими бедрами, несколько парней валяются на диване с пивом, неумело тянут один косяк на троих.
– Отличная дурь, а? – отвлекается от Альки Миша.
– Брательник привез?
В прихожей хлопает дверь. Миша отпускает Альку и начинает суетиться:
– А вот и брательник… Так, пиво, траву, собрали все быстро. Смотрим «Восставшие из ада».
– Поехали, – неожиданно легко согласилась она. – А мы – это кто, ты и мотоцикл? – уже залезая в коляску.
Терешонок густо захохотал.
– Ридли еще, он за бухлом поехал. Держи шлем.
– Вы помирились уже?
– Ты уже в курсе, ну и ну! Действительно, фамильяр.
Мотоцикл заревел, трогаясь с места, и дальше разговаривать уже стало неудобно.
– …И сделал кузнец-молодец
После пекарни они приехали на берег местной речки Коваши и устроились в зеленке у Старого кладбища со свежим хлебом и двухлитровой коробкой сангрии, и теперь Вадим пытался показать Альке абсурдность ее решения, как оно выглядит со стороны. С его стороны, разумеется.
– Мне надо выяснить, он это или не он. Ты же понимаешь? – Алька прихлебнула разбавленного винца из железной кружки, что была у пацанов с собою для такого случая.
– Я, Аленька, вообще очень понимающий парень.
– Подтверждаю! – подал голос Ридли, увлеченный более куском пружинистого белого хлеба с дешевым адыгейским сыром, нежели беседой.
– Мне дают ключи от подвала. Там тоже надо прибираться.
– А вот тут мы ступаем на темную территорию европейских сказок. Но и про Синюю Бороду мне есть что рассказать. Знаешь ли ты, что исторический Синяя Борода был соратником Орлеанской Девы, тоже весьма самоотверженной девицы?
Убраться не успевают. Дверь в комнату открывается, пропуская полосу света из прихожей. На пороге застывает крепкий силуэт.
– Развлекаемся, детки, да? – угрожающим тоном говорит эта неясная тень в кожаной куртке и вертит на пальце ключи от машины.
– Борь, да мы так, кино типа смотрим.
– Спортом в твоем возрасте надо заниматься, книжки читать. А не пиво сосать да девок жать по углам. А это у нас что?
Борис входит, отвешивает легкий подзатыльник парнишке на диване и отнимает у него косяк. Затягивается. Альке смешно; ситуация ей кое-что напоминает. Борис включает свет и смотрит на Альку. Она понимает, что осталась в комнате одна – все гости уже тихо слились в прихожую, Миша стоит в дверях с растерянным видом. Алька первый раз видит медведевского брата – они с Мишей одного роста, у Бориса широкое умное лицо.
– Славка, а че они сбежали? Где все вообще? – Борис с ухмылкой кивает в прихожую. – Как раз бы по-семейному кино посмотрели…
Борис давит в пепельнице косяк.
– Расслабься, – советует он Мише. – Сходи, что ли, чайку поставь. – Борис неожиданно подмигивает Алевтине. Миша быстро исчезает в сторону кухни. – А марьиванну еще у тебя увижу – башку скручу-у! – орет Боря в коридор.
Данька медленно раскачивался на соловом Боливаре, Ваське в просторечии. Как из дончака Боливара образовался Васька, он не понимал, но, вероятно, так же, как из рысистого Анжара – Жора. Варвара с Помехи давала дельные советы; рядовой Иконников разложил костер и жарил сосиски на берегу реки Стрелки. Они медленно спускались к берегу – над водой летел плотный сизый туман. Вниз ложились мягкие, мертвые листья. Рядом слонялись стреноженные кони: старый седой Варяг, несколько экспроприированных Петровичем текинцев и вороная Зазноба с жеребенком. Варька приподнялась в стременах и заорала. Пугливо обернулась на Даньку. Тогда и появились цыгане.