Лето в большом городе
Шрифт:
— Я не хочу ее, — Это, конечно, огромная ложь. Я хочу ее, и это плохо.
Я хочу что— то с этого дня рождения, вышедшего сплошным фиаско.
— Возьми ее, пожалуйста— , — просит он.
— Отдай ее Тинси. Она такая же, как ты, — я хочу уязвить его. Это как во сне — ты пытаешься ударить человека, но не можешь.
— Не будь дурой,— говорит он. Мы одетые стоим у двери, — — Возьми ее, Христа ради. Ты знаешь, что хочешь.—
— Она слишком взрослая, Бернард.—
— Вот— , — он пытается
Бернард заходит в лифт со мной: — Кэрри— , — гвоорит он, пытаясь разыграть сцену перед лифтером.
— Нет, — я качаю головой.
Он идет за мной на улицу, и поднимает руку, чтобы словить такси.
Почему, когда ты не хочешь уезжать, такси появляется мгновенно?
Потому что я наполовину еще надеюсь, что это происходит не на самом деле. Что случится чудо, и снова все станет нормально.
Но Бернард называет водителю мой адрес и дает десять долларов, чтобы он отвез меня домой.
Я сажусь на заднее сиденье, пылая.
— Возьми, — говорит он, тыча мне сумку снова.
— Я сказала. Я не хочу,— — кричу я.
И когда такси трогается, он открывает двери, и забрасывает ее внутрь.
Сумка падает к моим ногам. На секунду я собираюсь выбросить ее обратно в окно. Но не делаю этого.
Потому что я истерически рыдаю. Просто отлично, мне кажется, что рыдания сейчас разорвут меня изнутри.
— Эй— , — говорит водитель, — — Вы плачете? Вы плачете в моем такси?
Вам нужен повод, чтобы плакать, так я его предоставлю. Что насчет этих янки? Или этого чертового бейсбола?—
Хм?
Такси стоит перед домом Саманты. Я не спешу выходить, не в силах подавить слезы.
— Эй, леди,— ворчит водитель, — — Вы выходите? Я не буду здесь торчать всю ночь.—
Я вытираю глаза, и принимаю одно из тех опрометчивых решений, о которых впоследствии жалеешь: — Отвезите меня на Гринвич Стрит.—
— Но...—
— Гринвич Стрит.
Я подхожу к телефону, расположенному на углу.
Мой палец дрожит, когда я пытаюсь найти цифры и попасть в дырку. В трубке тянутся гудки. И наконец сонный голос произносит: — Алло.—
— Капоте?
— Да, — зевает он.
— Это я. Кэрри Брэдшоу.
— Да, Кэррри. Я знаю твою фамилию.
— Я могу подняться?
— Сейчас четыре утра.
— Пожалуйста!
— Ладно, — в его окне зажигается свет.
Его тень движется туда и сюда, туда и сюда.
Окно открывается и он сбрасывает мне ключи.
Я ловлю их в руки.
Глава 37
Я открыла один глаз и закрыла. Открыла глаза снова.
Где я черт возьми?
Это
Я не чувствую, что сплю.
Кроме того, я обнаженная. И там немного болит.
Но это потому, то...Я улыбаюсь. Это случилось. Я официально больше не девственница.
Я в квартире Капота Дункана. Я в его постели. В кровати с пледом, который купила ему его мама.
И с двумя подушками (почему парни так скупы на подушки?), и колючим армейским одеялом, принадлежащим его деду.
Которому оно досталось от его отца, который участвовал в Гражданской Войне.
Капоте очень сентементальный. Я все еще слышу Пэтси Клайн, напевающую тихонько на стерео. "Я рассыпаюсь" Начиная с этого момента, каждый раз, когда я буду слышать эту песню, я буду думать о Капоте и о той ночи, что мы провели вместе.
Ночью он лишил меня девственности.
Я думаю, мне повезло, потому что это было почти так же, как я бы хотела, чтобы это случилось.
И в то время, когда мы делали это, я честно чувствовала, что влюблена в него. Он продолжал повторять, какая я красивая.
И что мне нечего бояться. И как он счастлив быть со мной.
И как он хотел быть со мной с самого начала, но он думала, что я терпеть его не могу. А потом, когда я начала встречаться с Бернардом, как он думал, что упустил свой шанс.
И когда я наконец-то дописала пьесу, он решил, что я считаю его "не достаточно классным". Потому что он много чего не успел написать.
Да, парни могут быть так неуверенны.
Естественно, я сказала ему, что он ошибался на мой счет, хотя по правде говоря - я ему об этом не сказала - но он мне не нравился изначально.
Теперь, конечно, я думаю, что он самое прекрасное создание на Земле.
Я взглянула на него. Он все еще спал, лежа на спине. Его лицо такое умиротворенное и расслабленное. Могу поклясться, я могла разглядеть улыбку на его губах. Без своих очков он выглядел невероятно ранимым.
Прошлой ночью, после того как мы недолго целовались, он как сексуальный библиотекарь снял очки, мы смотрели и смотрели друг другу в глаза. Мне казалось, я могу увидеть всю его историю в его зрачках.
Я могла узнать о нем все. Такое, чего я не знала ни о ком больше.
Это было жутковато, но в то же время очень проникновенно.
Думаю, самое удивительное, что я обнаружила в сексе - знание.
Как можно полностью понять человека и наоборот.
Я наклонилась через край кровати в поисках своего нижнего белья. Я хотела уйти, пока Капоте еще спит. Уговор есть уговор, и я сказала, что утром я сразу уйду.
Я медленно встала и аккуратно слезла с кровати, не покачивая матрац.