Лето волков

Смирнов Виктор Васильевич

– Брод размыло! – закричал Глумский. – Вот сюда, правее!

Подняв карабин, он вышел на более мелкое место. Попеленко взял под уздцы Лебедку, глаза которой стали бешеными от страха, и последовал за ним. Яцко сильнее обхватил мешки, готовый утонуть вместе с ними.

С середины реки был хорошо виден пулемет в лозняке, поставленный на станок, но сами бойцы были скрыты листвой.

– Добре попрятались хлопцы, – сказал Попеленко. – Теперь мы под защитой.

Он махнул пулеметчикам рукой. Те не ответили.

– Затаились, – одобрил их поведение

ястребок.

Вода подтопила груз до половины. Яцко подкопался под мешки, приподняв их своим телом. Сам оказался в воде, но это его не волновало.

– Эй, воины! – раздался странный свистулечный голос.

На покинутом берегу, по-хозяйски расставив ноги, стояли трое. Как из-под земли выросли. Из-за поднимающегося солнца фигуры были неразличимы. Яцко помахал им рукой. Ему ответили.

– Хлопцы на месте, – бухгалтер был доволен.

– На Гупана не похоже, – сказал Глумский. – Бандиты на подходе, а они орут на весь лес. Вылезли, не прячутся!

– Може, военная хитрость? – предположил Попеленко.

Трое на берегу прятаться не собирались.

– Вот комедь, – сказал Юрась. – Може, пойти до них пообниматься?

– Чего штаны мочить? – бросил командир. – Сами до нас подойдут.

Пулемет на том берегу дал две короткие очереди. Веер брызг возник неподалеку от телеги. Пять-шесть пуль оставили новые дырки в колонках газогенераторки. Одну из дверец окончательно сорвало с петли, она булькнула и исчезла в реке.

– Вы шо, хлопцы? – закричал Попеленко. – Сдурели? Попасть можете!

До него донесся смех. Смеялись и пулеметчики, и те трое, на оставленном берегу.

– Давай, поворачивай обратно! – прокричал Юрась, сложив ладошки рупором. – Посидим, побалакаем.

– Шось непохоже, шо наши! – пробормотал Попеленко. – И товарища Гупана не видно.

– Да наши, – возразил Яцко. – Недоразумения какая-то. Поворачиваем.

– Стоять! – приказал Глумский.

Он удерживал Лебедку за повод. Течение омывало лошади бока. Кобыла, похоже, смирилась с участью утопленницы и равномерно махала по воде хвостом, отгоняя кровососов. Брызги летели бухгалтеру в лицо.

– Щас разберемся, – сказал Яцко, отплевываясь. И закричал троим на берегу: – Я буду жаловаться товарищу Гречко! Як фамилии ваши?

– Ваненько, Петренько, Козленько! – ответил Юрась. – Вертайся быстренько!

На другом берегу захохотали и дали очередь. Вода у телеги вскипела.

– Шо вы делаете, отвечать будете по закону! – Яцко завертел головой.

– Шось совсем не то, – вздохнул в тоске Попеленко. – Надо вертаться.

– Стоять! – повторил Глумский, передергивая затвор карабина.

К пулеметным добавились автоматные очереди, с глухарского берега. Фонтанчики воды вспухли рядом с глухарчанами.

– Бросай оружие! – крикнул Юрась. – Щас ударим прицельно!

Попеленко выронил карабин. Он исчез в воде, даже не булькнув. Глумский бросил свой карабин чуть в сторону, так что он оказался в кабине полуторки, рядом с ольховой веткой.

Яцко, следуя примеру товарищей, выпустил

из рук папку с финансовыми бумагами.

– Шо ж оно такое? – сказал Попеленко. – Ветка ж на месте!

40

Валерик, сквозь лозу, видел на дороге трех вооруженных человек и не знал, что предпринять. С одной стороны, эти трое стреляли, но стреляли все же по воде и при этом смеялись. Может, у местных ястребков, которые должны были прийти на помощь, такая манера шутить?

У кузнеца, как назло, закапризничал «лефоше», и он, прижав культей револьвер к боку, возился с барабаном. Лишь у Маляса оружие было на изготовку, но он застыл столбом, даже моргать перестал и не отвечал на жесты Валерика.

Наконец Крот наладил свое грозное оружие.

– Это Горелый! – хрипло шепнул он моряку. – Горелый! Стреляй!

Момент был подходящий. Трое на дороге были увлечены разговором с застрявшими посреди реки глухарчанами.

– Ну, кончай балачки! – кричал Юрась бухгалтеру. – Поворачивайте!

Морячок подкрался ближе к дороге. Сделал знак Малясу и Кроту: мол, залпом по проклятым бандюгам! Прицел ППС застыл на фигуре Горелого.

…И произошло невероятное. Маляс, подняв ствол «тулки», выстрелил в морячка. Дробь, порвав в клочки бушлатик, впилась в левый бок повыше бедра. Валерик схватился рукой за лохмотья нового и дорогого ему бушлата. Посмотрел на ладонь: она была в крови. Он медленно опустился на землю, пытаясь понять, как это охотник мог так промахнуться! Маляс, между тем, пытался вставить новый патрон в свою одностволку, но пальцы его дрожали.

Крот видел, что выстрел был прицельным. Он с кабаньей резвостью бросился на Маляса: оба свалились на песок. И вовремя! Очередь из автомата Горелого прорезала лозняк у всех над головами.

– Шо там такое? – Горелый повел дымящимся дулом. – Сенька, взгляни!

– Стреляли с охотничьего, – сказал Юрась. – Маляс объявился!

Маляс в эту минуту оказался под коленом могучего Крота. Кузнец, придерживая охотничка культей, здоровой рукой связывал его запястья ремешком от его же «тулки».

– Кум, тише, руку сломаешь! – стонал Маляс.

– И с одной рукой живут!

Сенька, с карабином под мышкой, осторожно ступил в лозняк.

41

Лейтенант пришел в себя от выстрелов. Протер воспаленные глаза. Солнце заливало светом речку, кусты, песок. С холма все смотрелось рельефно, как на макете. Телега почему-то остановилась на середине реки, у газогенераторки. Глухарчане прятались за ней, выставив из воды головы.

На дороге двое вооруженных человек направили оружие на заросли верболоза, над которым вился дымок, явно после выстрела из охотничьего ружья. Что-то там творилось неладное. Но не это было сейчас главным: на противоположном берегу, в кустах, виден был МГ, поставленный на станок, возле треноги угадывались фигуры трех пулеметчиков. Они дали короткую очередь, пули ударили в несчастную полуторку.