Летопись Чертополоха
Шрифт:
– Как к тебе попала корона принца?! – право слово, он был готов отсечь мерзавцу его поганую голову, с кукольной короной на уродливой башке!
– Это секрет. Важно, что она в любой момент может оказаться у Валтасара, с надлежащими комментариями.
– Ладно, – выдохнул Тощий Ром. – Предположим, твои слова меня заинтриговали, Ваше Величество. Что ты хочешь?!
– Для начала я требую отмены виз для меня и избранных подданных Топной Чуни.
– Сделано. Что еще?!
– Летопись Чертополоха, – коротко ответил Расстегай. Виночерпий поднес ему бокал
– Она утеряна тысячу лет тому назад! – прохрипел граф. – Откуда я возьму эту чертову Летопись?!
– Ты все сам знаешь… – мягко сказал король. Он поставил бокал на стол, поднялся с кресла, оправил мантию царственным жестом, и важно вышел из залы. Замешкавшись в дверях, обернулся и подмигнул. – Не надо меня провожать. Насколько я понял, вопрос с визами решен, остальное в твоей власти. Валтасар не любит шутить, осталось четыре дня, граф… – его шаги гулким эхом разносились под арками дворца. Ром стиснул кулаки, несколько минут напряженно размышлял, после чего решительно поднялся, и направился в подземелье… Здесь гудели стены пуще прежнего, в черных тоннелях мелькали расплывчатые тени. Граф надавил на камень, распахнулась стена, обнажая зеркальные Ворота Домны.
– Круп вам в дышло… – прошептал ром, и шагнул вперед.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. Петроградская сторона. 13.15.
– Может быть, это дурацкий розыгрыш? – Рослов уверенно повернул на Малый проспект, пропуская грохочущий трамвай.
– Не думаю… – Надя проводила вагон задумчивым взглядом. – Мальчик очень хотел покататься на трамвае! – грустно улыбнулась девушка.
– Чертовщина какая-то! Я обежал дважды все отделение. Пацана словно след простыл. Капитан, что его допрашивал, впал в столбняк! Чудеса!
– Это как?!
– Не могу объяснить… Стоит на месте, никого не слышит и не видит. Давление, пульс, температура – все в норме. Приехала «скорая» – врачи не могут ничего объяснить. Нечто вроде лунатизма. Он спит, а рожа счастливая…
– Мальчика зовут Ратибор!
– Ты говорила, – усмехнулся Дмитрий. – Пришелец из леса ест сырое мясо, пьет французский коньяк как заправский алкоголик, и носит в ножнах кинжал, усыпанный драгоценными камнями. Похоже на фантастический роман!
– Я не лгу! – вспыхнула Надя. – Это… Это – необычный ребенок. У него коренные зубы, они отличной конфигурации от обычной челюсти.
– Ты ему лечила кариес? – пошутил Рослов.
– Мне не нравится, когда ты так шутишь! – насупилась девушка.
Мужчина бросил на нее короткий взгляд. Синее платье потрясающе гармонировало с голубыми, как весеннее небо глазами красавицы, и загорелой кожей. Чудо-женщина! А он ведет себя как ершистый подросток! Что мешает запросто пригласить ее в кафе, сжимать прохладную кисть в своих ладонях, и прижаться губами к этим чудесным, напоенным небесной свежестью глазам. Он тяжело вздохнул. Тюфяк неповоротливый! Тупой умелый боксер, и хитрый мент! На этом его достоинства исчерпываются. Да! Еще конечно
– Извини… – он накрыл ее руку. Женщина тотчас ответила быстрым порывистым пожатием, у майора часто забилось сердце. Точно – мальчишка.
– Ратибор хотел встретиться с тобой. – виновато улыбнулась Надя. – Он говорил, что ты – Странник!
– Что?!
– Странник… Ну вроде как избранный. Такие люди меняют историю. И я в это верю… – чуть слышно добавила она.
– Куда он мог исчезнуть?!
– Ума не приложу. Никто его не видел, мимо дежурного он не проходил.
Раздался громкий телефонный звонок. Рослов с сожалением отпустил девичью ладонь, притормозил возле перекрестка, достал сотовый.
– Слушаю! Где?! Вознесенский… понял. А почему Реджепов не поехал? Отдыхает… Ясно! – на его лбу отпечаталась глубокая морщина. – А у меня есть выбор?! – он невесело усмехнулся, отключил трубку.
– Что случилось?
– Убийство на Вознесенском проспекте, дом 12. Антикварная лавка. Дежурный – полный осел. Утверждает, что похоже на ритуальное заклание! Начитался мистической чепухи.
– Я поеду с тобой?
– Обязательно! – Дмитрий широко улыбнулся, сходство со знаменитым французом усилилось. – Куда я без эксперта…
Они быстро заехали на Карповку, женщина поднялась к себе домой, захватила белый халат и рабочий чемоданчик. В квартире по-прежнему стоял запах жасмина, на тарелке подсыхал кусок сырого мяса, с отпечатавшимися на розовой плоти следами острых зубов. Скорее повинуясь интуиции, Надежда Петровна быстро натянула перчатки, сунула говядину в прозрачный пакет, убрала в свой чемоданчик, и вышла на улицу. Возле крыльца изнывала Семеновна.
– Наденька, голубушка, Вы уж простите, что так получилось! – частила вдова скороговоркой. Но такого страха ваш братик нагнал предсказаниями своими! Едва Богу душу не отдала!
– Ничего страшного! – женщина высвободилась из цепких объятий старушки, и побежала к припаркованному «ниссану».
– А собачки евоные, тут все лазают! Не уходят! – прокричала ей вслед соседка. – Наши то местные псы, все подевались куда-то! Словно людоеды, а не собаки, прости меня Господи! – причитала Семеновна.
– Пошла к черту! – буркнула себе под нос женщина, и села в машину.
ЛАВКА ДРЕВНОСТЕЙ. 14. 20. Вознесенский проспект 12.
– Сколько ему было лет?!
– Шестьдесят восемь.
– У него есть родственники? Кому теперь достанется весь этот хлам?! – Надежда Петровна деловито склонилась над распростертым телом. Она быстрым движением поправила спадающую на глаза белокурую прядь, и прищурилась – опущенные жалюзи пропускали слабый рассеянный свет с улицы, а электричество так и не восстановили.
– Это не хлам! – усмехнулся Рослов. На поясе мужчины уверенно покоилась кобура, а полотняной легкий пиджак он снял по причине жары. Он достал изящную керамическую фигурку из застекленного шкафа, поднес к глазам, удивленно присвистнул. – Милая, Надя, ты знаешь, сколько стоит эта безделица?!