Летопись Третьего мира. Ч.3 Белое Критши
Шрифт:
– Под Ораной проводятся раскопки? Я не знала.
– У Оры обострился взгляд: она владела потрясающим даром трезветь в моменты раздумий.
– Да, проводятся. Мама обнаружила скрижаль, где рассказывается легенда о том, что некогда Орана, я говорю о самом городе, была горой, состоящей из четырех платформ.
– Я вытянул руку, так чтобы все могли видеть медальон.
– Низшая - самая большая - торговая, потом ремесленники, дальше - заседания. А на вершине - четвертая, королевская платформа...
– Интересная легенда. Я готова спорить,
– Монахиня кивнула и положила голову Руми на плечо.
Стижиан, будучи уравновешенным монахом, виду не подал, однако в его мыслях разразился целый фейерверк не совсем понятных мне изречений в адрес Оры. Ох уж эта ревность.
– Это...
– Я решил занять мысли друга, прежде, чем его голова взорвется.
– Лишь одна из миллионов тех вещей, что я видел. К сожалению...
Да, мне придется им врать.
– Когда я очнулся, все это смыло словно сон.
– То есть...
– Стижиан осушил бутылку и громко пнул Руми по колену, так, что тот зашипел как кошка, которой наступили на хвост.
– Эм... Ты...
– Я обязан тебе и твоей мании спасать людские жизни. Мать же собиралась остановить мое сердце. Не будь тебя там, меня бы не было здесь.
Стижиан не ответил: мы несколько секунд просто смотрели друг другу в глаза, прежде чем полились новые вопросы:
– То есть... Во время своей комы ты был неким... всевидящим оком?
– Брови Оры поднялись ещё выше.
– Да.
– Меня выдала моя бесстыдная улыбка, смысл которой, Стижиан, как человек, знающих меня здесь лучше всех, очень быстро разгадал.
– И видел я очень пикантные моменты вашего с ней бытия...
Как бы он по мне ни скучал, а старая привычка чуть что пытаться мне врезать у него осталась.
Он привстал, но резким рывком Руми опустил его обратно на стул.
– Вот выздоровеешь, мы с тобой поговорим.
– Припугнул он меня, и в его мыслях отразилось именно это. Стижиан изменился, но мне пока не было ясно хорошо ли это, или плохо.
Но я не выздоровею, никогда. И ему не стоит об этом знать.
– Если ты не хочешь, чтобы я начал рассказывать всем кому не лень подробности, давайте не будем обо мне...
– Амит!
– Ора вскинула свободную от рюмки руку.
– Тебя не было три года! Ты говоришь, что видел.. всякое, и не хочешь, чтобы мы о тебе разговаривали? Мы...
– Вот теперь она выглядела пьяненькой.
– Очень рады тебя видеть.
– А раз так, давайте лучше просто повеселимся.
– Кажется, мне почти удалось отвести разговор, и, о чудо, все со мной согласились.
– Предлагаю потянуть кота за хвост.
– Монахиня поднялась с плеча Руми и откинулась на стул так, что тот стал стоять только на одной ножке.
– Предательница.
– Шикнул нериец и вскочил с места, пряча хвост под полами длинного плаща. Ора рванула за ним.
Тео и Стижиан переглянулись, давясь не тихими смешками, и подняли кружки:
– За
– В один голос произнесли они.
– За ужасного шутника!
– Сказал Тео.
– И худшего в мире друга!
– Добавил Стижиан.
А мне совершенно не было обидно, даже напротив. Я чувствовал себя как дома.
На дворе было где-то семь вечера, едва начало темнеть, а наша шумная компания, не считая меня, уже завывала громкие песни, заставляя большинство завсегдатаев тихонько покидать заведение.
Дримен, хочу заметить, хорош в прививании не только знаний, но и дурных привычек.
Спровоцировав между Ветру небольшое состязание, где они меряются силушкой и красуются перед дамами, мне удалось проскользнуть через входную дверь и опуститься на крыльцо сбоку от входа.
Голова гудела неимоверно, ломило глаза. Мне лишний раз было трудно смотреть куда-то периферическим зрением. А когда болят глаза и голова, то уже начинаешь становиться медленным и готовым упасть где-нибудь, только бы прилечь и хоть как-то замедлить пульсацию в висках, затылке, темечке, горле и так далее...
Крепко сжав зубы, я подошел к краю крыльца, кинул трость на пол и медленно, стараясь не делать резких движений, присел и свесил ноги. Мое умение переносить боль исчезло вместе с физической силой и выносливостью. Я никогда не был бесконечно терпелив к боли, как Стижиан или Милф с Маретти, но довести меня до того, чтобы я замер и не шевелился, было практически невозможно.
Я откинулся на выставленную назад руку и залез в карман брюк.
Перед отъездом мне удалось выклянчить у Дримена дюжину дорогих сигарет, которые он покупает невесть где. Для себя я решил, что растяну эту дюжину до самой своей кончины, потому как курить буду только когда мне значительно хуже, чем в прошлый раз. Ввиду того, что сигарет осталось всего пять штук, шестая уже дымилась, зажатая у меня между пальцами, осталось мне не долго.
Наслаждаясь вечерним ветром и ужасаясь привкуса табака на губах, я в очередной раз пришел к выводу, что не будь моё состояние столь критичным, в жизни бы не подпустил эту отраву к свои легким. Но поскольку мои легкие уж давно плюются кровью, они совершенно не заслужили хорошего обращения.
Застань меня Стижиан за этим делом, мне бы, наверное, по-настоящему не поздоровилось, но успешная провокация дала свои плоды, и он сейчас был настолько пьян и увлечен борьбой со своим отцом, что не заметил бы даже желанного "да" из уст Оры.
А вот она как раз заметила моё отсутствие, и ведомая своим непревзойденным слухом вышла на крыльцо:
– Стижиан тебя убьет, если увидит.
– Сказала она, едва почуяв запах сигарет.
Я в ответ смог только хмыкнуть и пригласить её присесть рядом со мной. Она выглядела достаточно свеженькой, не считая черных разводов вокруг глаз, которые были или плохо смытой косметикой, или последствием длительного недосыпа. Ора держалась бодро, и утверждать что-то точно не было смысла.